Шум, звон. Думал, хоть так обратят на меня внимание. По крайней мере, запаникуют: дескать, привидение или какой полтергейст. Фиг вам. Абсолютно никому до этого и дела нет. Катится по коридору бутыль, ну, и пусть себе катиться. Кстати. Ты бы тот пузырёк из коридора прибрал. Я его прям, к твоим дверям подкатил. Сам понимаешь: мне он уже ни к чему. А ты, кореш, уж будь другом, помяни меня по-человечески. Полагаю, что выпить-то за мою никчёмную, усопшую душу будет более и некому.
– А не пойти ли тебе… – зевнул я.
– Понял. Отдыхай.
Зек удалился. Ну, а я (дабы проверить, не сон ли это) поднялся с кровати и выглянул в коридор. Там и вправду валялась запечатанная бутылка с прозрачной жидкостью.
Я вновь задремал. При этом мне показалось, будто бы я только-только успел закрыть глаза, как меня вновь разбудил всё тот же призрак-шатун.
– Вставай, кореш, труба зовёт. На часах уж полседьмого утра… – объявил он едва ли не с самого порога. –…Пока ты здесь дрых без задних ног, я успел уж полгорода обежать. Или облететь… – ещё до вчерашнего дня пропитанный неизлечимой болезнью, на сей раз, Бес буквально фонтанировал избытком энергетики.
– Слушай, ты б от меня отстал. Умер, так иди своей дорогой… – отмахнулся я. После чего, со знанием дела добавил. – …Сейчас тебе Проводников своих нужно искать, а не растрачивать силы на всякие глупости.
– Да ты пойми, фраерок. Мне просто не с кем поделиться своими новыми впечатлениями… – не унимался бывший сиделец. – …Лишь с тобой одним я имею возможность поболтать. Не понимаю, какого хрена, пятьдесят с лишним лет я таскал на себе это грёбаное тело? Ты, представляешь?.. Ни врачи, ни медсёстры, до сих пор, ещё не знают о том, что я умер. Уж шесть часов моё мёртвое тело у них в палате валяется, а они ни в зуб ногой.
Да, и пёс с ними. Ты б только знал, как мне сейчас обалденно.
Кстати, с «твоей» совсем недавно виделся. Отыскал я её довольно быстро. У меня же теперь чутьё появилось особое. Привет тебе передавала. В свою очередь и я поблагодарил её за то, что помогла она мне поскорей распрощаться со своим прогнившим ливером.
– Постой-постой. С кем это ты виделся? – переспросил я, так и не поняв о ком, собственно, говорил сейчас зек.
– С кем, с кем… – усмехнувшись, переспросил Бес. – …С девкой твоей, которая к нам в СИЗО просочилась. Только теперь она вовсе не оборотень. Телом человечьим обзавелась. Считай, жизнь свою заново начала.
– Да, знаю-знаю. Она вчера сюда приходила, – потеряв всякий интерес, ответил я с некоторой прохладцей.
– Ты чё, кореш?.. Совсем больной?.. – вновь искренне усмехнулся Бес. – …Как же она могла прийти, если ходить она вовсе не может.
– Как это «ходить не может»? Это ты Бес, похоже, не в себе. Или побывал в каком-то нереальном измерении.
– Падлой буду, если соврал. Говорю тебе: твоя Марта вовсе не может ходить. Она сейчас, как бревно…
* * *
– Эй, бабник, просыпайся. Укол пора ставить.
Я открыл глаза. В палате крутилась медсестра Марина, со своим чёртовым металлическим разносом.
«Присниться же этакая чушь… Марта ходить не может. Что за хрень?»
– Ты там опять какой-то Мартой бредил?.. – с явным укором поинтересовалась медсестра. – …Это из-за неё ты нашу Леночку вчера обидел? Видела, как та выходила из отделения, вся в слезах и сильно расстроенная. Ох, и паскудный вы народ, мужики.
«Уходила в слезах… – повторил я про себя. И мой разум тотчас выдал на-гора ужасную версию. – …А не попала ли она, в этаком-то состоянии, под машину? Потому и ходить сейчас не может. Потому, и лежит она, как бревно. Кажется, именно об этом и говорил мне Бес».
