Зейн встряхнул головой: – Нет, мы тоже заплатили за проезд. Я сяду здесь. – Он занял место, как будто это было его право. – Не волнуйся, кто-нибудь другой ей уступит. Это не наши заботы.
Генри тяжело вздохнул, осознавая, что некоторые люди не меняются временем.
Зейн устроился в кресле с уверенностью. Женщина, поняв, что он не собирается уступать место, пронзительно посмотрела на него. Генри чувствовал это и был готов предложить ей своё место, но в её взгляде было что-то, что заставило его задуматься. Возможно, это было разочарование или просто усталость от подобного поведения.
Генри сел рядом с Зейном, который, заметив его задумчивость, дружески подтолкнул его плечом: – Что-то случилось?
Генри едва улыбнулся. Они устроились поудобнее, и автобус начал двигаться.
Зейн посмотрел в окно, затем повернулся к Генри. Его голос был ровным, но в нём чувствовалась тревога:
– У нас ещё есть время до следующей остановки. Как твои родители, Генри?
Зейн заметил, как лицо Генри мгновенно помрачнело, и понял, что затронул болезненную тему.
– Прости, я забыл… Ты же говорил о своей маме. Мне жаль.
Генри отвёл взгляд, и в его глазах мелькнула глубокая печаль.
– Да, мамы уже нет… А отец сидит в тюрьме уже пять лет. Я бы предпочёл не говорить об этом, – его голос дрогнул.
Зейн кивнул, сопереживая:
– Прости, не хотел задеть эту тему, – он сделал паузу, затем спросил. – А как у тебя с семьей, Зейн?
Зейн глубоко вздохнул, словно стараясь освободиться от невидимой тяжести:
– Отец ушел, когда я был ребенком. Живу с мамой и сестрой. Мы стараемся держаться.
Генри заметил, что Зейн нервно оглядывается.
– Понял… Но ты все время оглядываешься, Зейн. Что-то тебя беспокоит?
Зейн натянуто улыбнулся, в его глазах не было радости:
– Нет, всё нормально. Просто привычка.
Генри, с тревогой оглядываясь на двух подозрительных мужчин встречаясь взглядами, шёпотом спросил Зейна:
– Это твои знакомые? Ты не ввязался во что-то криминальное?
Зейн на мгновение застыл, затем, сдерживая беспокойство в голосе, ответил:
– Не переживай, это ничего не значит. Просто не обращай на них внимания.
Но Генри не успокаивался, в его глазах были сомнения:
– Точно все в порядке? Те парни кажутся мне опасными.
Зейн быстро перевел взгляд на остановку:
– Не заморачивайся на этом. Смотри, наша остановка уже близко. Надо выходить.
Они вышли из автобуса перед внушительным зданием Башни Густоса. Генри, с нескрываемым восхищением, воскликнул:
– Невероятно, глянь на это! Стекло, металл – просто архитектурное чудо!
Зейн осторожно указал на толпу перед зданием:
– Видишь митинг? Посмотри на их плакаты и знаки.
Генри внимательно изучил толпу:
– Похоже, а это антиглобалисты. Нам нужно быть осторожными.
Пробираясь через толпу у входа в Башню Густоса, Генри говорил с Зейном, его голос звучал напряженно:
– Генри, я не могу понять, что здесь происходит?
Генри, бросая взгляд на недовольную толпу, мрачно ответил:
– Эти протесты вызваны новым изобретением Густоса. Люди боятся перемен, опасаются новых технологий.
Зейн, непонимающе возразил:
– Но это же прогресс, Генри! Как можно отвергать то, что может изменить наш мир к лучшему?
Генри покачал головой, его взгляд был полон скептицизма:
– Не всё так просто, Зейн. Многие видят в новых технологиях угрозу – потерю работы, вторжение в личную жизнь…
Генри остановился перед одним из плакатов, на котором было написано: "Технологии против человечности".
