Непрожитое детство - страница 39

Николай покрылся испариной, сердце подкатило к самому горлу. Он рванул к двери и не отпустил кнопку звонка до тех пор, пока ему не открыли.

В лучах электрического света стояла Екатерина. Она тяжело дышала, халат совсем разошелся. Несколько секунд они молчали, словно принюхиваясь друг к другу.

Неожиданно Екатерина вспомнила про маску. Она почувствовала себя голой и не знала, куда деть разгоряченное тело, захотелось убрать его в кладовку – как чемодан до следующего путешествия. Молодой человек выкинул вперед руку, держа бутылку вина:

– Я знаю, что произошло в тюрьме.

– А что произошло в тюрьме? – испугавшись, что молодой человек намекает на изнасилование, спросила она.

– Кровный брат «честное слово» рассказал о вашем разговоре с мамой. Спасибо огромное. Спасибо. Вы правильно решили.

Екатерина сразу повзрослела. Она запахнула халат и рассмеялась.

– Да, только юность бывает такой наглой. Взрослый человек сто раз подумает, взвесит и, в конце концов, проиграет. А тут запросто врываются среди ночи и на что-то надеются. Подгоняют меня. Мир принадлежит юным, глупым и авантюрным! Не решила я ничего. Ясно? – сказала она и задержалась около пепельницы, в которой все еще лежал комочек с кровью Александра. – Ты же хотел во всем признаться властям? Почему изменил решение? На таких упрямых ослов, как ты, непохоже?

Николай ничего не ответил. Он хотел было уйти, но Екатерина остановила его. От отчаяния молодой человек осмелел и потянулся к ее губам, женщина отвернулась.

– Ты красиво танцуешь.

– Не для тебя.

– Тогда почему окна на ночной режим не поставила?

– Я еще раз спрашиваю, отчего ты изменил решение?

– С мамой говорил. Она простила и велела начать заново.

Екатерина пристально посмотрела на него.

– Пошли, что в прихожей стоять.

Сегодня она уже во второй раз впускала Николая в свой дом, – не много ли для насильника?

– Куда вино поставить?

– Ты случайно не знаешь, что это за кулон? – между прочим спросила она.

– Нет.

Екатерина опять внимательно посмотрела на Николая и протянула старинный штопор.

– Я сейчас, маску сниму. Мумифицирую красоту.

– А как им пользоваться?

– Сообрази.

Они выпили бутылку, потом еще одну, потом еще. И вдруг, именно вдруг, Екатерина поняла, что целует губы Николая. Женщина сидела на его коленях и вбирала в себя чужую молодость. Его рука трогала грудь, нервные пальцы больно сжимали сосок. Николай шептал «Катя», и его дыхание мутило сознанье. Пьяный мир повалился, и Екатерина оказалась лежащей на диване, а над ней раскачивалось его лицо. Николай вторгался в ее плоть, срывал поцелуи, мял бедра. Екатерина была послушной. Ее брали неистово, не спрашивая разрешения, не экономя сил, обдавая запахом бедности и желания. Но в этом не было мерзости настоящего насилия.

Они продирались сквозь предрассудки и страхи, уничтожали друг друга и создавали новое, известное двоим, переводящее отношения на ты, сокращающее дистанцию между двумя посторонними людьми до полной интимности.

Страсти

Александр шел по городскому парку. Раны почти зажили, но голова продолжала болеть, слух заполнялся ровным гулом. Из-за угла старого павильона выскочила проститутка, ее глаза смотрели с жадностью. Она разжала подсушенные временем губы и предложила внаем рыхлое тело, дыхание, отдающие мертвечиной, три руки и два половых органа. Мутантка потащила Сашу вглубь павильона, где, как она обещала, «ее сладенький» увидит много нового и сливочного.