– Я так больше не могу, Кирилл. Так жить нельзя. Это ненормально. Если ничего не поменяется, я просто сойду с ума.
– Так ты не делай глупостей и все будет нормально. – начал было он, но она прервала.
– Брось. Я не верю в это. Ты уничтожил мою любовь к тебе. А твоей ко мне никогда и не было. Зачем нам быть вместе? Я так больше не могу. Я сдохну. Отпусти меня, пожалуйста. И тебе спокойнее будет, – не будет рядом источника раздражения – меня и моей родни, найдешь себе ровню и все у тебя наладится. Может еще в свою семью вернешься. Зачем ты мучаешь меня? Себя? Сын еще маленький, он привыкнет. Захочешь с ним общаться, я против не буду. Не захочешь – вопросов задавать не буду, справлюсь как-нибудь сама. Алиментов, как и обещала, просить не буду.
– Ты все сказала? – поднял голову Кирилл.
– Да.
– Так вот, давай не будем рубить с плеча?! У нас сын. Хочешь вырастить из него такого же урода, как твоя мать братца вырастила?
– Хватит! Это невыносимо! Ты меня слышишь вообще? Я не хочу с тобой больше жить. Я не могу больше это все выслушивать. Я хочу развестись! – закричала Дина, развернулась и вышла из кухни.
В комнате тихо спал малыш. Она бессильно опустилась на пол. Тело сотрясалось и не получалось остановить слезы. Дотянувшись до полотенца, она закрыла им лицо, чтобы приглушить рыдания.
Спустя время Кирилл зашел в комнату, опустился на пол рядом с Диной. Он опустил голову и какое-то время молча сидел рядом.
– Хорошо, раз тебе так невыносимо со мной жить, давай разводиться. Но единственное условие – давай сначала выясним что с твоим здоровьем. У тебя нет работы, нет жилья, – это ладно. Но с твоим здоровьем что-то происходит. И я не могу оставить тебе сына, пока неясно, что с тобой. Ну и подготовимся за это время как-то. Хорошо? – очень тихо проговорил он.
– Хорошо. – чуть слышно ответила Дина.
– Все, теперь иди умывайся, успокаивайся и спать. Мне завтра рано на работу.
Ну вот и все, все рухнуло. Мы не смогли. Я не смогла. Дина смывала слезы, а они накатывались снова и снова, как прибрежные волны. Простит ли мне когда-нибудь это сын? Не знаю. Ладно, утром будет легче думать.
Она вытерла слезы и пошла в кухню за очередной таблеткой. Там ее ждал Кирилл, он подошел и обнял. Прижимая ее к себе, он стал говорить, что она все правильно сделала. Что он не против того, чтобы она училась, но это не образование.
– Если хочешь – поступишь потом в нормальное учебное заведение, а не в эту шарашку непонятную. Все у тебя будет, ты постепенно войдешь в эту жизнь, встанешь на ноги. Все будет хорошо! Но только в том случае, если ты останешься со мной. Если уедешь к матери, погубишь и себя, и сына. Да я этого и не допущу! Чтобы моя любимая женщина вернулась туда, где ее никто не ждет, она никому не нужна. Только мне нужна, только мне и сыну. – он обнимал ее и нежно гладил по голове.
А она снова плакала. Слезы сами скатывались из глаз. Она так хотела ему верить. Ей так нужно было сейчас зацепиться хоть за что-то. Казалось, еще немного и она просто сойдет с ума. Боль раздирала. Она выпила еще одну таблетку, и они вместе пошли спать.
***
На двери красовалась табличка «Врач-рентгенолог Смертин В.В.». Хорошенькая фамилия, только в поликлинике с такой и работать, усмехнулась про себя Дина, постучала и вошла. Мужчина лет шестидесяти рассматривал ее снимки.
– Непонятно, что происходит, наши снимки четкой картины не дают, но вот здесь явно какое-то довольно большое образование. Вам надо срочно к хирургам, делать компьютерную томографию и операцию. Проблема скорее всего, с позвоночником, поэтому лучше обратиться в специализированную больницу. Ближайшая такая в соседнем регионе, но они наших тоже принимают. – врач не отводил взгляда от снимков. – Больница внелегочных форм туберкулеза.
