– С чего ты это решила? – спросил Герман, хотя понимал, что доля истины, и немалая, в словах матери, конечно же, есть.
– Сам подумай, кто – ее родители, и кто – я!
Но Герман был еще тем упрямцем. К тому же, Окси ему уже не то, что в печенку въелась… Это было бы полбеды!.. Она уже давно жила в его сердце и являлась в нем полновластной хозяйкой, хотел юноша того или нет.
– Причем здесь – ты?
– Как причем? – не унималась мать. – Встречают-то по одежке! А сие значит, что как только эта балованная девчонка почувствует над тобой власть, она будет крутить тобой и вертеть, как захочет! А до серьезного у вас дело, как ни крути, не дойдет! Знаем мы этих пупков земли, это светское общество, как облупленных. Сидят на шее у народа и его же ни в грош не ставят…
– О чем – ты, мать? Какие пупки, какого…
– Такие! И не вздумай смотреть даже в ее сторону!
Иначе, как я тебе уже говорила, все закончится для тебя плохо! Вытрет она о тебя ноги, а потом от ворот поворот даст!.. Папа с мамой, уж, как-нибудь присмотрят ей женишка побогаче, а не такого, как ты!
– За что ты так этих людей ненавидишь? – с горьким удивлением спросил Герман. – Ведь ты даже не знаешь их!
– Не знаю, говоришь? А зачем мне их знать, скажи на милость? Хватит с меня того, что твой отец погиб! Разве, было при прежней власти столько наркоманов и пьяниц, богатеев и нищих? Вот из-за этой всей кутерьмы, вседозволенности, твоего отца и не стало… Люди перестали жить по совести! Всех интересуют только деньги! А за деньги некоторые подонки на все готовы!..
И мать в сердцах, махнув рукой, быстро утерла непрошенную слезу.
На следующий день, выбрав удобный момент, Герман первым подошел к Окси.
– Этот тип на тачке!.. Он – твой парень? – безразличным тоном поинтересовался он, вперив свой взгляд в подбородок девушки.
Ему казалось, если их взгляды встретятся, она сразу все поймет. Поймет, как тоскует по ней его юное и наивное сердце. Сколько в нем таится неразделенной любви и боли, от которой Герману хотелось порой, ну, просто выть!
Легкий румянец появился на ее щеках.
– Спросил бы что-нибудь полегче!
Повернувшись к Доту спиной, она собиралась уже уйти.
– Тебе – что, ответить заподло?
– Моя личная жизнь никого не касается! Тебя – в том числе! Понял?
Но Герман, решив настоять на своем, неожиданно взял ее за локоть. Из-за смущения и неловкости, которые он испытывал, находясь рядом с ней, у него это вышло довольно грубо.
– Постой! Я с тобой еще не договорил!
Окси вырвала локоть. Резко крутанувшись на сто восемьдесят градусов, и, оказавшись лицом к лицу с парнем, она гневно сверкнула на него глазами.
– Мы, ведь, вроде бы, в кино с тобой пойти договаривались?
– А больше?.. Больше ты ничего не хочешь?
– Уговор – дороже денег! – как можно категоричнее заявил Герман, чувствуя предательскую дрожь в коленях.
– Хм…
Девушка хитро прищурилась.
– Не припомню, чтоб я обещала пойти с тобой куда-то!..
Герман стоял посреди школьного коридора и с грустью смотрел девушке вслед. Нет, этот тип на довольно крутой тачке явно, на свой лад, перепрограммировал ей мозги! А, может, Окси была просто не в настроении. Герман уже не знал, что думать. Он решил, что после уроков обязательно проводит Худоярову домой. Если, конечно, она это позволит ему…
Был очень теплый весенний день. Герман, стоя в школьном дворе, дожидался девушку.
– Окси! – окликнул он, когда ее каблучки бойко застучали по асфальту, в который была закатана площадка перед школой.
