– Почему мою? Может, твою.
– Мне неразменный рубль не нужен. И собак убивать я не собираюсь, – фыркнула она, поводя плечом.
– Мне тоже не нужен неразменный рубль, – усмехнулся Латышев.
Шутки шутками, а из-за этого парня со стрелками на брюках он упустил подходящий момент для решительного поцелуя.
– Хорошо. Отложим на завтра, – постановила Кристина. – За день ничего не стоит найти собаку, здесь их полно.
Она уверенно направилась обратно в номер. Ух ты! Раскомандовалась! Латышев усмехнулся снова, теперь уже своим мыслям. Интересно, кто из них сильнее хочет оказаться в полночь наедине?
Сейшн прошел в пьяном угаре и сигаретном дыму, под музыку Scotch, а закончился на берегу моря незадолго до полуночи. И Латышеву почему-то было очень любопытно, что будет пить парень в костюме и как он в этом наряде будет танцевать. Но сколько ни искал его глазами в полутемном номере, так и не увидел. И даже спросил о странном госте у Виталика, но тот покрутил пальцем у виска и ответил:
– В каком костюме? Ты пьяный, что ли? У нас таких чокнутых нет.
– Сам ты пьяный, – хмыкнул хозяин номера. – Не понял, что ли? Не знаешь, кто на югах костюмы носит?
– А кто? – вытаращился на него Виталик.
Хозяин номера посмотрел на него как на убогого:
– Анекдот про Константинополь ты рассказывал?
– Это я рассказывал, – с достоинством сказал Латышев. – И что?
– Тогда это по твою душу, – с жалостью кивнул хозяин номера.
– Так сразу и по душу? – усмехнулся Латышев.
– Душу у него завтра заберет пропащий бес, – засмеялась Кристина, подхватывая Латышева под руку и увлекая в сторону. – Если на черной собаке будут белые пятнышки.
Ночное купание немного прочистило мозги, и к дому Латышев подходил только слегка пошатываясь – не столько от вина, сколько от того, что слишком много и глубоко нырял. «Мальборо» кончились, но в кармане оставалась предусмотрительно купленная пачка «Родопи». Латышев собирался покурить перед сном, но не обнаружил в кармане спичек. Улицы были пустынны, и только припозднившаяся (и немолодая) парочка под руку шагала от «Крыма» к «Айвазовскому».
– Прикурить не будет? – вежливо спросил Латышев.
– Рано тебе еще прикуривать, – презрительно смерив его взглядом, ответил мужчина.
Такой же правильный, как физрук! Латышев ничего не ответил, сплюнул и пошел своей дорогой. Прикурить ему дал местный гопник, толкавший в горку мотоцикл.
А на скамейке у подъезда Латышев неожиданно наткнулся на Наташку. Ему показалось, что она плачет, но он ошибся – просто глаза у нее были несчастными.
– Ты чего тут сидишь? – спросил он, глубоко затягиваясь, и присел рядом.
– Сижу, – она неопределенно дернула плечом.
– Как «Танцор диско»?
– Нормально.
– Покурить не хочешь?
Она сначала замотала головой, а потом, подумав немного, ответила:
– А давай. Мне хуже не будет.
Она не умела курить: сначала закашлялась, а потом набирала дым в рот и тут же выдыхала его тонкой струйкой.
– Мой папа говорит, что целовать курящую женщину все равно, что целовать пепельницу, – произнесла она мрачно.
– Твой папа… – начал Латышев сквозь зубы, но не стал продолжать.
– Да, я знаю, он ничего не понимает. Я уже заметила, что курящих девушек целуют все, а вот некурящих… Вот и сегодня. Парень пришел в кино со мной, а ушел с этой Татьяной. Я сама виновата, ты не думай. Он, когда кино началось, лапать меня стал. Не нагло, потихоньку так. А я ему по щеке дала… Наверное, не надо было?
