Мать вышла, прикрыв за собой дверь. Лорен больше не смогла стоять на ногах: кинувшись к кровати с резного красного дерева, она уткнулась лицом в подушку и разразилась слезами. И ни статус дочери графа Анвила, ни множество подчиненных слуг, готовых выполнить любую ее прихоть, ни роскошный замок, в котором она жила, ни дорогие наряды, ни светские развлечения, ни вкуснейшая кухня, ни завидный жених – не могли в эту минуту, даже удесятеренные, унять ее горя и сделать счастливой.
Нет, она не могла поверить в то, что Адан мертв, – для нее он был жив. Даже если бы ей сейчас показали его мертвого, она бы все равно не поверила. Каждый вечер Лорен представляла, как они с Аданом, преодолев все перипетии судьбы, уедут куда-то далеко и будут вместе; каждый вечер она грезила его внезапным освобождением путем побега или амнистии – и возвращением к ней.
Но все казалось тщетным. Десять лет ожидания, десять лет страдания и безумия. Лорен не видела перед собой ничего, не могла принять никого другого: сердце ее еще в четырнадцать лет было навсегда украдено этим грабителем.
Вцепившись в мокрую подушку, Лорен забылась сном.
Проснулась она лишь к вечеру. Поднявшись с тяжелой головой, девушка подошла к окну и взглянула на освещенные закатным солнцем рыжие крыши Анвила: в вечерний час этот прибрежный романтический город был неописуемо красив. Казалось, все это принадлежит ей: дома и особняки, площадь с огромным дубом, порт, корабли, маяк, башни, стража, люди на улицах.. Но нет, ничего из этого на самом деле было не нужно Лорен. Ни богатство, ни власть не приносили ей радости. С детства зачитываясь книгами, она мечтала о другом. И хоть порой девушка удивлялась, отчего она не такая, как все графские дети, ее никогда не посещала мысль о том, что она могла заблуждаться. Нет, она была достаточно умна для того, чтобы быть уверенной в своей правоте.
В дверь снова постучали. Лорен обернулась, но слез в ее глазах больше не было – они высохли.
– Да, войдите!
На пороге показалась служанка.
– Леди Лорен, графиня изволила изъявить беспокойство по поводу того, что вы не явились к ужину.
– Будьте так добры передать ей, что я сейчас спущусь, – ровным голосом ответила девушка.
Она подошла к зеркалу в вычурной золотой раме, поправила прическу и пристально вгляделась в свое отражение: лицо выглядело измученным, болезненно-бледным, но в серо-голубых глазах теперь ясно отражалась решимость, рожденная твердой волей. Девушка сделала выбор.
Она развернулась, быстро пересекла свою роскошно обустроенную спальню, прошла по устланным коврами коридорам, кивнула многочисленным слугам и страже, приветствующим ее фразой "Добрый вечер, леди Лорен!", спустилась по широкой лестнице, свернула в громадный тронный зал и на мгновение замерла, окинув его взглядом. Лорен сделала это вовсе не потому, что зал поражал великолепием, а оттого, что его размеры радовали ее простором, которого ей так не хватало.
Девушка прошла в парадную столовую. За длинным столом, в самой его голове, восседал пятидесятипятилетний граф Анвила Ольфред Ангардиос.
Волосы графа – густые, уложенные, отливавшие медью, – сохранили всю яркость цвета и еще ни капли не поседели; фигура была довольно-таки крупной, плечи – размашистыми; черты лица – правильными, а ледяной взгляд светло-голубых глаз – пронзительным и властным. Граф Ольфред был одет в баснословно дорогой наряд, расшитый золотыми нитями и драгоценными камнями.
