Нерукотворный - страница 29

– Аелия, вернись к нам.

Лучшим решением было идти на голос. Он смешивался с какофонией звуков, и поэтому Аелия никак не мог разобрать, кто взывает к нему, но всё равно мысленно двигался в его направлении.

Это продолжалось, казалось, целую вечность, хотя на деле прошло всего пару минут. И когда шум всё-таки стих, и наступила блаженная тишина, Солнце открыл глаза, увидев, что на самом деле всё ещё держит руку незнакомки, сидя перед ней на коленях. Выходит, то было всего лишь видение, и в реальности они всё это время поддерживали контакт.

В тот же миг, стоило их сознаниям вновь разорвать связь, вернулась прежняя, уже привычная пустота в душе. Аелия снова потерял заветную нить, к которой так отчаянно тянулся.

Рядом оказался Бьерн, крепко держащий лампу за ручку. Огонёк внутри стекла весело танцевал, играясь с тенями, падающими на его лицо.

Баиюл в свою очередь пронзал девушку одичавшим взглядом, и лицо его было мрачнее тучи.

– Она что-то тебе сказала? – спросил Бьерн.

Аелия огляделся и убедился, что находится в прежнем тронном зале. В последнее время его преследовало небытие, в которое он то и дело проваливался, сбиваясь с толку.

– Сказала, – прошептал он, еле шевеля губами. – Она вторила фразу «я – это ты». Но кто же передо мной?

Нерукотворный искренне недоумевал, что происходит. Совсем недавно жизнь текла привычно, день за днём почти не меняясь, а теперь вопросы сводили его с ума. Прежние сомнения лишь набирали силу, доводя до отчаяния. Казалось, никто никогда не вернёт Аелии ту недостающую деталь мозаики, что никак не складывалась.

– Она – Дева Солнце, именуемая Минцзэ. – Баиюл вышел из своего транса, глядя на Аелию сверху вниз. – Вернее, когда-то ею была.

– Но ведь Госпожу Минцзэ убили…

– …восемь лет назад. Да, именно это с ней и произошло. – Баиюл нахмурился и сжал кулаки. Говорить об этом ему было очень тяжело. Он переступал через себя, вспоминая прошлое. – Опережая твой вопрос, скажу сразу: к этому я не причастен. Минцзэ… – Бог снова взглянул на девушку, и его лицо на секунду смягчилось, обретя выражение страшной тоски и боли. – Пала от руки неизвестного мне убийцы.

Для Аелии это было что-то невероятное. Конечно, так просто поверить Баиюлу было сложно, и во взгляде его читался скептицизм.

Всеотец закатил глаза, будучи раздражённым, и тяжело вздохнул.

– Какая дерзость! – воскликнул он и принялся расхаживать вокруг, сложив руки на груди. – Поверить не могу! Я должен оправдываться и что-то доказывать. Я! Божество! Создатель!

– Пойми его, Баиюл, – ответил Бьерн, одарив брата взглядом, полным доброй грусти. – Всего семь лет отроду, к тому же ещё и подверженный влиянию нынешних законов Обители Веры.

Аелия нахмурился:

– Я не дитя. И место своё знаю, потому вовсе не дерзил.

Бьерн взглянул на него и улыбнулся. В улыбке этой ощущались непонятные для Аелии эмоции, но в ней точно не было никакой насмешки. Всем своим видом Бьерн создавал впечатление доброжелательного и вежливого человека, не обременённого никакими тайными умыслами. Но сколько ни всматривайся в его утончённые черты красивого лица, всё равно не докопаешься до истинной натуры.

Юноша не знал, как относиться к Бьерну. Законы Обители Веры и впрямь требовали быть весьма осторожным с божественными братьями, а лучше и вовсе достать из ножен меч и убить двух преступников сию минуту.

Аелия всё ещё не доверял им, но возвращаться домой, тем не менее, не спешил.