– Вот, Аллочка, когда ты такое лицо делаешь, мне… мне тебя побрить хочется! Прямо наголо! – раздраженно фыркнула Гутя.
– А че? – вытаращилась Аллочка.
– А ниче! Тогда у тебя весь вид глупый будет, а не только физиономия, как сейчас. Чего рассказывать-то? Я вообще тут вспомнила, что с тобой разговаривать даже не хочу.
Гутя совсем не собиралась стоять перед сестрой навытяжку и докладывать подробности того вечера. А сестра так и тянула за больное! Сейчас она так возмутилась Гутиным отказом, что ее бутылочные ноги дрыгнулись на подлокотнике и звучно грохнулись на пол.
– Чиво-о-о? Это, значит, она меня постыдно бросила в тот самый момент, когда я ей родной сестрой приходилась, сама унеслась с хахалем, а со мной же еще и не хочет разговаривать!!
– А кто постоянно мне палки в колеса вставляет, а? – щурилась Гутя.
– Фома! Это ты ему свои «Жигули» отдала, он туда теперь и сует что попало! Рассказывай, как дело было! – наседала Аллочка.
Гутя от такой наглости беззвучно захлопала ртом, о потом возопила с новой силой:
– При чем здесь Фома! Не-е-ет, ты подожди. Зачем ты сказала Севастьяну, что у меня муж есть? Где он? – вовсю разошлась Гутя.
– Он у тебя с нашей старшенькой сестренкой, с Мартой живет. Ой, ну никакой памяти у женщины, – разводила руками Аллочка.
– С Мартой! Вы у меня всех мужей поуводили, теперь еще и на жениха заритесь. Ничего тебе рассказывать не буду! – уставилась Гутя в выключенный телевизор.
Аллочка подергала носом. Чего уж там, конечно, она зарится на Гутиного жениха. А кто вообще сказал, что он Гутин?!
– И вообще! Чем тебе Терентий не приглянулся? Умный мужчина, состоятельный! – продолжала кипятиться Гутя. – Я столько трудов приложила, чтобы его к тебе затащить! Корзину эту придумала, а ты!!
– Я не хочу Терентия… – скривилась Аллочка. – Понимаешь, у меня в мечтах такой элегантный… такой… красивый… побритый. Вот ты знаешь, хотелось бы артиста этого, помнишь… Клуню! Я б за него пошла! А, ты все равно такие фильмы не смотришь. И суешь мне убожище какое-то! Залежалый товар! От него мусором воняет.
Гутя немного отстранилась от сестры и окинула ее придирчивым взглядом. Нет, она и раньше жалела сестренку за ее внешность, но никак не подозревала о ее мужском идеале. Чтобы заиметь такого мужчину в мужья, надо было, как минимум, быть Николь Кидман. Хотя, говорят, Клуни и таких не осчастливил. А у Аллочки налицо ярко выраженные бульдожьи щечки, мешки под глазами, отнюдь не с деньгами, да еще и фигура, как у беременного бегемота…
– Ты знаешь, Алисия, такие женихи есть. Честное слово! Но я тебе сразу говорю – они лучше удавятся, чем подпустят тебя. Хотя Клуни вообще-то любит поросят. И вообще! Ты уже пропустила свою вишневую весну, когда могла еще кого-то там выбрать! Боже упаси, я не об артистах! Но соседские трактористы еще могли на тебе задержаться! А уж теперь… И почему это тебя Терентий Олегович не устраивает?! Приличный мужчина, с косой… косу ему потом ночью можно будет обрезать. А воняет от него, потому что у него бизнес такой. Он на помойке собирает антикварные вещи, а потом их продает втридорога. А спроси меня – зачем!
– Зачем?
– Да фиг его знает. Кажется, собирается в Японию!
– Да что ты! – охнула Аллочка. – А ты откуда знаешь?
– Оттуда, – потихоньку остывала Гутя. – От него все наши дамы отказались. Тоже, как и ты, – «мусором воняет, на сверчка похож!». Я к нему и обратилась. «Скажите, говорю, отчего это у вас одеколон такой – за версту помойкой тянет? Вы мне всю клиентуру распугали». Он мне и объяснил все популярно. Я, конечно, как любящая сестра, сразу тебя к нему с корзиной, а ты…
