– Дам вам, ребятки, ракетницу, тоже на всякий случай, – подытожил разговор завхоз, докуривающий свой неизменный «Север», – если что, палите, хоть в них, хоть нам сигнал подавайте.
– А что если попросить у соседей парочку солдат с автоматами, пусть поживут у нас недельку-вторую, походят по забору, у ворот пофигурируют? – сказал Никита-баянист, некурящий, но любящий мужские посиделки.
– Ну да, может, ещё и пару немецких овчарок попросить? – опять съязвил Юрий. – Человек с ружьём тоже не безопасен, надо только на себя надеяться, если директору не удастся завтра сменить режим расконвоирования.
* * *
Утренняя линейка и завтрак прошли в рабочем режиме, правда, посмеялись: вторая вожатая младшего отряда, Наташа Чегина, неплохо играющая на пианино, подсказала баянисту, с каких нот начинается гимн страны. Его исполнили, когда на мачте корабля вожатый дежурного отряда поднимал флаг (не знамя пионерской дружины, которое стояло в клубной библиотеке, а морской флаг, который пионерлагерю подарили курсанты мореходного училища). Константин не стал забираться на корабль, рапорты выслушал, стоя на земле. Сказал, что сегодня первый день отдыха и что просит посмотреть в столовой и клубе вывешенные на стенах планы весёлой пионерской жизни. Вскользь, но громко, чтобы услышали все, даже первоклашки, объявил о режиме секретности, вводимом на территории пионерлагеря: началась подготовка к «Зарнице», полным ходом идёт «минирование» подступов к лесу и заливу. Придётся недельку потерпеть, не выходить к морю, а делается это ночами, пока все спят и для того, чтобы в отрядах не знали, где будут проходы через «минные поля». Вожатые и первый отряд оценили экспромт Кости, поулыбались, но разоблачать информатора не стали.
Ели хорошо, дружно налегали на гречневую кашу с топлёным маслом и котлетами, на середине каждого стола стояло блюдо со свежими огурцами, завод прислал из своих теплиц: для детей ничего не жалко. Кофе из цикория разливали по стаканам из графинов, повар тётя Вера ходила по столам и говорила: «Пейте до отвала, кофэ на молоке, вкус-на-я, всем хватит!» И то правда, кофе шло на ура, некоторые допивали по второму-третьему стакану.
Отряды Онучкина и Стаканова получили от своих вожатых задания по установке туристской палатки и сборке рюкзака. Девушки помогали ребятам, разбившимся на пары, ибо палаток, на самом деле, было всего две штуки, зато рюкзаков – целый десяток. А студенты, под руководством Юрия, вожатого второго отряда, как и договаривались с ночи, взяли багры на пожарных щитах и вместе с Виктором, курсантом мореходки, бездельничающим без шлюпок-ялов, пошли к заливу.
Солнце стояло в зените, пригревало сильно, хотя на берегу всё же чувствовался холодный ветерок. Штормовки пригодились, не затрудняли движение, ребята быстро оказались у водной глади. Трава, валуны, покрытые густым мхом, кустов у моря на Севере почти не бывает. И песка не видно, вода на расстоянии двух-трёх метров от берега буквально густеет, её чернота говорит о большущей глубине. Пройдя с километр, они поняли, что лодку здесь никто не прятал, разве что затащили в лес, это можно сделать, мох позволит, но мужчин должно быть минимум трое, один тянет с носа, за канат, двое – толкают с боков.
Не сговариваясь, с полуслова понимая друг друга, свернули в лес, начинающийся буквально в двадцати метрах от береговой линии. Если идти строго перпендикулярно от воды, километра через два выйдешь на дорогу, ведущую от станции к пионерлагерю. Ещё через два, примерно, километра – берег глухой бухты, с песчаными откосами, целыми дюнами из песка, с лиственными деревьями и тучами мошкары. На противоположном берегу стоят старинные облезлые причалы, здесь когда-то располагалась одна из многочисленных баз рыболовецкой бригады – фактория Белой губы. К ним подходили суда, забирали рыбу, везли на заводы для переработки. Все эти подробности рассказал Виктор, который несколько лет ездил отдыхать в пионерлагерь «Юный рыбак», в совершенно глухое и безопасное место, о котором знали только местные жители.
