Как будто мой возраст стал в данном случае каким-то веским аргументом.
– Сколько вы уже… такая? – спросил с очевидным напряжением парень.
Я стояла спиной к Киму, но чувствовала его взгляд на себе. Медиум смотрела пристально, напряженно, наверняка готовясь в случае обострения ситуации сигануть в окно.
– Сколько я уже одержима? – уточнила я с усмешкой.
Бедняга пытался хоть как-то поддержать разговор, наверное, находиться в тишине наедине со мной для популярного актера оказалось чрезвычайно сложно. Но называть вещи своими именами у него все еще не получается.
– Д-да. Сколько вы уже одержимы? Простите мою бестактность…
Какая прелесть, он еще и вежливым быть пытается. Наверняка из хорошей семьи, где мама и папа уделяли много времени воспитанию драгоценных отпрысков. Даже зависть берет. Мои старались лишнего слова не сказать в моем присутствии. Опасно что-то требовать от одержимого или пытаться им командовать, особенно в пубертатный период. Бушующие гормоны плохо сочетаются с бушующим духом внутри. Могу сказать только, что ремонт в то время в моем доме делали очень часто.
– Что-то около пятнадцати лет, – ответила я, с удовольствием вдыхая запах омлета.
Вышло, кажется, вполне удачно. А, ладно, я съем в любом случае, а у этого косоглазого счастья выбора вообще нет. Надо будет позвонить Биллу и попросить закинуть продуктов. Конечно, зверюшка мне досталась тощая как швабра, но такие тоже едят, просто мало.
– Но… одержимые, они же столько…
Вот хотел ляпнуть очередную бестактность, но сумел удержаться. Добрый мальчик, наверное.
– Все верно, одержимые столько не протягивают. Но вот я почему-то протянула и намереваюсь еще какое-то время покоптить небо, – отозвалась я и начала накрывать на стол.
Странно было ставить вторую тарелку. Вообще, было странно видеть кого-то с утра пораньше на собственной кухне, ко мне если кто-то и заглядывал, то вечером, после работы. И уж точно таких гостей я не кормила.
– Но если вы одержимы пятнадцать лет, а вам сейчас двадцать восемь… Получается, дух захватил вас еще ребенком… В средней школе… – ошарашенно выдавил Ким Мин Чжун.
Посмотрев на своего гостя, я увидела, что он разглядывает меня как будто с жалостью.
– Да, кажется, тогда мне было действительно что-то около тринадцати лет, – подтвердила я, безразлично пожав плечами.
Тот момент, когда мной овладел дух, уже давно потерял в памяти яркость и четкость. Просто один из эпизодов в жизни, он теперь не воспринимался как некий судьбоносный поворот. Наверное, все дело в том, что успела порядком позабыть, каково это было – жить до одержимости.
– Духи… Они используют раны человеческой души, чтобы завладеть человеком, – произнес задумчиво парень и уставился на меня с еще большей жалостью. – Какие же раны могли быть у ребенка в таком возрасте?
Я буквально слышала, как в этом черноволосой голове проносятся со свистом все наиболее популярные в современной поп-культуре причины для страданий детей, начиная от жестокости в семье, заканчивая сексуальным насилием.
– Просто травили в школе, – ответила я правду и села за стол. – Давай уже поедим.
Глаза парня от удивления стали в два раза больше, градус сочувствия усилился.
– Эй, отключи фантазию, – потребовала я, пока бедолага до чего-то не того не додумался. – Особого криминала не было. Так, спрятать вещи, написать гадости на парте, прокричать что-то вслед – ничего более серьезного. Просто меня в классе не любили.
