В тот день я застал маму за изучением её школьного альбома. Она смотрела на выцветшие фотографии своих бывших одноклассников, по некоторым медленно водила пальцем. Потом она захлопнула альбом, уставилась в окно и сказала то, чего я тогда не понял, но эта фраза словно и не предназначалась мне:
– Эх… Школьные грамоты, учёба в университете, планы, курсы, налаживание связей, преодоление страхов, творческий потенциал… а потом ты обнаруживаешь себя в торговом центре, раздающим дегустационный сырный сублимат.
Пока я с ностальгией вспоминал то время, когда она работала в торговом центре и приносила домой вкусные сырные палочки, она оторвалась от окна, решительно взяла мой школьный аттестат с тройками, четвёрками и даже парой пятёрок (по музыке и рисованию) и убрала в комод, где лежали другие документы. К теме поступления в университет мама больше никогда не возвращалась.
После того, как мама ушла из торгового центра, она какое-то время искала новую работу, но почему-то её никуда не взяли. В конце концов она перестала ходить на собеседования, и мы стали жить на её пособие, но на эти деньги никогда не могли купить то, что нам хотелось – всё уходило на её таблетки, напитки и на скудную еду. Последним моим приличным подарком на день рождения был телефон с фотокамерой, который мама выиграла в каком-то конкурсе в бесплатной газете. Мама ходила дома в старом халате уже лет двадцать, и он весь был в дырках и пятнах от подсолнечного масла. У меня была мечта когда-нибудь купить ей новый халат. Для меня она иногда доставала одежду в каких-то местах, где люди просто её складывали, чтобы такие как мы её забрали. Мама не очень-то хотела давать мне деньги на воск, лак, краски и другие принадлежности для кукол, и сначала я с трудом наскребал на творчество, выпрашивая у неё денег на яблоки, но не покупая их. Но когда мама увидела, что фотографии моих кукол нравятся в интернете, она вдруг вынула из ящика купюру в пятьсот рублей и молча положила её мне в руку, так что я пошёл и купил то, что мне было нужно больше всего. Конечно, она уже немного выпила своих напитков в тот день, но я всё равно не понимал, почему она так резко поменяла своё мнение и дала мне денег, хотя мой день рождения был ещё не скоро, но потом она объяснила мне:
– У тебя стало хорошо получаться. Смотри, в интернете восхищаются лицами твоих кукол, пишут, что они совсем как живые, – она усмехнулась, – и при этом очень красивые.
На какое-то время она задумалась и только молча смотрела на комментарии в интернете, а потом чуть ли не закричала:
– Савка, горе моё, ведь ты можешь их продавать!
Я отшатнулся от неожиданности.
– Как это – продавать?
Мама цокнула языком и закатила глаза, показавшись на секунду моложе своих лет. Даже морщин в уголках рта её стало меньше.
– Сынок, ну ты же не настолько тупой. Продавать!
Я задумался. Всего у меня было три куклы: Роза, Лили и Нарцисса. Они сидели на столе в разных позах и смотрели на меня с укором, как живые. Они и были для меня живыми. Но я знал, что они такие только для меня.
– Как же я их продам? – спросил я.
Мама взглянула на меня почти так же осуждающе, как и мои куклы. Но даже когда она злилась, она почти всегда всё мне объясняла.
– Денег у нас немного. Я не могу постоянно давать тебе деньги на материалы для кукол, иначе нам нечего будет есть. К тому же если ты продолжишь их делать, ты будешь просто складывать их у себя в комнате. Но ведь можно извлечь из этого пользу. И у тебя будет работа, как у всех нормальных людей.
