Нескучная проза жизни. Книга 4 - страница 8

8. Про традиции и соус от дирижера

Люблю я, друзья мои, традиции блюсти. Если конечно эти традиции опять же традиционные и полезные. И тут, как говорится, напротив не попрешь, а следовать им надо. особенно, ещё раз обозначу, когда они полезные. Вот, например, есть у меня традиция угощать всех без ограничения гостей ко мне в кабинет приходящих моим любимым напитком, смесь номер три называется. Ехидность кто проявить захочет, спросить может, а когда ты эту традицию завел, смесь то твоя не так давно появилась. Отвечу на ехидный запрос с такой же правдой жизни. Со смесью когда случилось соединиться, так это я поправку на предыдущую традицию наложил. Главное угостить гостя, это раньше было, а теперь смесью номер три, таким образом, сразу две традиции в одной сложились, понятно говорю, надеюсь. Я, если честно, практически любого уговорю со мной выпить, одно меня остановить может, когда человек за рулем, на все другое внимание прошу не обращать, смесь моя вполне лечебные функции выполняет. Причем от любых болячек, особенно нервы лечит, а как известно все болезни сами знаете от чего появляются, от нервов. Эт-то точно, как говаривал товарищ Сухов! Я однажды посла Венесуэльского, да, да, от самого Уго Чавеса посла, уговорил немного выпить. А он, как мне сказали в жизни никогда до этого алкоголь и не пробовал даже. И ничего, справился, вполне революционный посол оказался. Весь в «Батяню» своего Уго оказался. В бытность мою директором филармонии, ну, значит в молодые годы, завелась у нас одна очень хорошая традиция. После концерта симфонического оркестра посиделки с дирижером и солистом в моем кабинете устраивать. И не только когда Кац сам дирижирует, но и когда другие дирижеры, и Кац с нами, когда не на гастролях. Важно ведь теплом дружеской посиделки гостей обогреть. Время тогда советское и первое постсоветское, значит голодновато жили, по ресторанам не ходили, в кабинетике моем накрывали стол, бутерброды, зелень-мелень, когда что домашнее кто притащит. Лева винца организует, я что покрепче, Таня бутерброды настрогает, Сильва Натановна чего грузинско-еврейского, мадам моя тоже какую-нибудь лепту внесет, так все просто и происходило. Мадам, кстати, развлекалой работала больше всех, анекдоты такие травила, что у гостей последние официальные настроения вмиг улетучивались. Кац, понятное дело, главного изображал, что на самом деле, так и было. Усаживался в мое директорское кресло и отмашку давал. Много что вспомнить было, даже до танцев дело доходило. Это я вдруг альтиста Георгия Капитонова вспомнил. Тот и выпить смог хорошо, а какие анекдоты про альтистов рассказывал, до сих пор вспоминаю иногда. Вот он-то с мадам нашей и в танцы ударился. Ничто не чуждо любому человеку, альтисту даже. А если вспомнить по книге, что другой альтист вытворял, Данилов который! Тот самый кого в одноименной книге один из моих любимых писателей прописал- Владимир Орлов. Ну, вот, с кем мы только не вечерничали. Первым сдавался Арнольд Михайлович, он практически тогда не принимал, за что мы его частенько критиковали, а вы же понимаете как трудно трезвому человеку среди нормальных людей находиться, вот он и ворчал и ворчал, пора, мол, и честь знать. Хотя, думаю, душой отогревался, уж очень хороши были наши посиделки. Незабываемые даже были эти вечера-посиделки! А традиция, когда мы в его день рождения домой к маэстро заваливались на именинный ужин, вот уж праздник для нас был. Как ни ворчал маэстро, пытаясь нас быстренько выпроводить, ему это никогда не удавалось. Для нас этот день был как в старой Руси Юрьев день, мы могли выпив и хорошо откушав вкусняшек Сильвы Натановны, всё что угодно ему наговорить, не обращая внимания на его величие и праздник персональный, и уходили только тогда, когда сметали и выпивали всё, что было и когда сами решали, что пора. Вот эта была традиция, и прощал нам наш добрый гений все наезды и нападки, понимал про Юрьев день. Тоже, стало быть, традиция. Увы, Маэстро нет с нами, супруга его далеко от Новосибирска, а выпивать в его квартире\где живет семья моей дочери, кстати\ без него, это совсем не одно и тоже. Однако вернемся к традиции выпивать с гастролерами после концертов. Вернувшись в родную филармонию, стал я заниматься серьезным и важным делом- поиском партнеров для конторы. Собственно, я и не прекращал никогда этим заниматься, партнеры, спонсоры, инвесторы, без этого в культуре сложнее жить и выживать. Вот и родили мы очередную, а по сути продолжили ту саму традицию вечерних посиделок после концерта, только уже в ресторанчике каком или кафе, у партнеров филармонии. Вот и вчера после замечательного концерта симфонического оркестра присели в одном из ресторанчиков, да и вспомнили былое. Компания во многом та же, Таня-Лева, мы с мадам, дирижер Марк Горенштейн, давний друг-приятель, регулярно приезжающий в Новосибирск, и два солиста- Виктор Третьяков и супруга его Наташа Лихопой, оба замечательных скрипача. Третьяков, тот вообще человек-легенда, один из самых-самых… Выяснили, что в первый раз он приехал в Новосибирск на гастроли почти пятьдесят лет назад, а в последний- двадцать три года назад. Я даже припомнил обстоятельства того визита в моё время. Маэстро заглядывает ко мне в кабинет, а него привилегия была, в любое время ко мне заходил, невзирая ни на какие обстоятельства и докладывает, что вот в очередном месяце посетит нас с концертом Виктор Третьяков и гонорар ему надо заплатить такой-то\ не будем уточнять, нам суть важна\ гонорар по тем временам довольно таки неподьёмный. Гоните бабки, месье директор, надо, мол, соответствовать. Маэстро, говорю, что так много-то. Времечко непростое, где бабки возьмём. Отвечает мне мой дорогой и многоуважаемый маэстро, что Витя Третьяков того стоит, он мол, ныне самый –самый, и за честь считаем ему столько заплатить. Тут я конечно «слезу пускаю» непрошенную, и прошу у маэстро телефон этого самого-самого, попрошу его лично, я же директор, а не друг давний, глядишь смилостивится рыбка золотая, скостит немного. Что Вы, В.Г, маэстро мой взволнован от моих слов неуклюжих, неудобно же, он столько стоит, везде платят. И опять мне мозги вкручивает, типа, за честь считать надо его приезд и бабки на блюдечке с соответствующей каёмочкой преподнести требуется. Подискутировали мы с маэстро ещё немного, и согласился наш упрямый\ но не упрямее меня, это он и сам признавал\ поговорить ещё раз с нашей звездой скрипичной. И что вы думаете, уговорил- таки, вполовину уменьшил гонорар, согласился наш гость с трудностями того периода девяностых лихих годов. Как я им обоим был благодарен, особенно Третьякову за понимание, зауважал даже не только за дар музыканта, но и за человеческое понятие. Был Третьяков тогда тоже с супругой, если я не ошибаюсь за давностью лет, и посиделки , наверное состоялись, не отложилось в памяти, к сожалению, а гонорарная история точно отложилась в памяти моей. И вот она новая встреча, не признался я гостю нашему, как гасил его гонорар в то далекое время, Он и не помнил, я думаю, давно это было и для музыкантов дело обычное. Но меня грела мысль о человечности нашего гостя, возраст которого в обозначенный сей момент на целых два года превышал мою скромную точку отсчета. Посему уважуха была полная. Сам вечер-ужин прошел вполне по обычной схеме, ели- пили, истории обычные музыкантские и около того, Марек наш много чего рассказал, и про Витю и Наташу, словом, нормально Константин, отлично Григорий. А я смотрел на солистов и в очередной раз думал, сидят за столом обычного ресторана два больших человека, объехавшие и покорившие своим талантом весь мир, отыгравшие на разных концертных площадках столько прекрасной музыки, а такие совсем простые… Хорошо сидим, Однако, случается тут один забавный эпизод с нашим дирижером и со мной, который и дал название заголовку. В один из моментов этого исторического ужина, попросили меня передать какую-то закуску с моей стороны стола, что я попытался любезно исполнить. В этот самый момент наш гость- дирижер в запале вечера и не отошедши ещё от концерта, махнул по привычке махать руками везде где ни попадя, да и выбил у меня из рук запрашиваемую продукцию. Часть на стол вывалилась, а часть на пол брякнулась, да не просто на пол, а на мой туфель, вполне концертный и вечерний, стало быть. Да и не просто закусь какая, а соус , типа майонез с какой начинкой , или и того хуже. Хуже, в смысле прилипчивости к туфлю вечернему. Для желудка тренированного на мази всякие, соус этот нормально подходит, а вот туфель к такому наезду явно не привык. Ну, поволновались и посмеялись надо мной гости мои, пока я соус смахивал, да и пол салфеткой очищал, а я Мареку и говорю, типа, запомним брат этот исторический день, не каждый день ты друзьям туфель майонезным соусом мажешь . А мне то честь какая говорю, сам Марк Горенштейн мне туфли отбеливает. Вот когда совсем великим станешь, так я напомню, это я Мареку впариваю. Опять посмеялись, запили эту неуклюжесть, да и продолжили тихо –мирно. Честно скажу, приятно мне, однако, смесь крепко на туфель наехала, да так прилипла, что только на третий день мне удалось ликвидировать окончательно следы этой соусной экспансии. Хотя, по-хорошему, сохранить бы не мешало в обозначенном виде туфель, в качестве артефакта на будущее…