Не понимаю, почему реакция девочки так меня задевает? Хочется стереть с ее личика спесь, принудить, заставить, подмять под себя…
– Иван Львович, у меня есть квартира на Арбате. Досталась от бабушки. Я настаиваю, чтобы Ангелина жила у меня. И… Я могу прокормить семью.
– То есть ты отказываешься от моей помощи? – недоумевающе крутит он головой.
– А чего вы хотели?
Сверлю Викулина взглядом. Он смиренно выдыхает и протягивает мне руку:
– Будь по-твоему, Марк. Ты глава семьи, в конце концов. Решай сам, а Лина… Она смирится с нашим решением, потому что…
– Нет, папа, нет, я…
– Если хочет преподавать в Ерино, а она хочет. Да, дочка?
– Да, – дрожащим шепотом отвечает Ангел.
Ангелина.
Жизнь моя разрушена… Меня будто и нет вовсе, одна оболочка осталась, да и та бледная…
Нет выбора, понимаете? Никакого… Уж, не знаю, зачем отцу понадобилось ломать меня, но подчиниться мне придется.
В ушах до сих пор звенят его жёсткие слова:
«Не выполнишь мое условие – лишишься работы. Я запру тебя в доме до свадьбы. Без телефона».
Если соглашусь – сохраню все: должность тренера и… видимость свободы… Не верю я этому Марку… Этот мужлан потребует от меня полной покорности. Привяжет к дому и заставит варить борщи и нянчить детей…
Господи, у меня лишь от мысли о сексе с ним темнеет в глазах… Я стоять с ним рядом боюсь, не то чтобы…
Нет, нельзя этого допустить… Пусть свою любимую посещает, я не против.
Только не трогает…
А с Женькой что будет? Подумать страшно… Я так перед ним виновата, мамочки… Как он домой поедет? Бедный мой… Любимый, желанный, самый лучший…
Сердце почти не чувствую… Оно просто ноет… Ощущения, будто я на соревнованиях. Адреналин толчками выплескивается в кровь, вытесняя боль… Откат будет после.
– Папа, я ведь могу встречаться с тем, кого люблю? И… Марк тоже… У него есть любимая женщина, – решаюсь спросить я.
– Ты… Ты в своем уме, Лина?
Я не видела отца таким разъяренным. Его глаза вмиг наливаются кровью, подбородок дрожит. Прикусываю щеку изнутри и не шевелюсь… Отец никогда меня не бил, но сейчас у него такой вид, словно он хочет залепить мне пощечину…
– Папа, я…
– Кого, блять? Кого ты любишь? Ты хоть что-то о нем знаешь?
– А ты знаешь что-то о нём? – тычу пальцем в сторону Марка.
– Всё. Или ты думаешь, я дурак у тебя. Погоди. Марк, идем к столу. Там Маша все накрыла уже, – добавляет он немного спокойнее.
Значит, кормить нас будут. А Женьку моего тоже? Интересно, его не избивают?
Отец звонит Фёдору Петровичу и просит принести объективку на «этого молокососа».
Мама делает вид, что ничего не происходит. Улыбается, отдает короткие приказы домашнему персоналу.
Живот предательски урчит, когда я оказываюсь за столом. Я с утра ничего не ела… Кусок в горло не лез от волнения.
На столе осетрина в сливочном соусе, салат с креветками, ананасами и руколой, вычурные закуски.
– Иван Львович, предлагаю успокоиться и поужинать, – вальяжно раскинувшись в кресле, произносит Марк. – Нам всем нужно выдохнуть.
– И вы не хотите послушать о Евгении?
– Потом, ладно? – произносит Марк, одаривая меня жалостливым взглядом.
Да мой Женя – ангел по сравнению с ним.
– Поздравляю вас, дети. Маша, садись с нами, хватит суетиться.
– А почему маму Марка не позвали? – подаю голос я. – И где мое кольцо?
Пусть майор раскошеливается, правильно? Или он всерьез считает, что я буду плясать под его дудку и заглядывать в рот?
– Кольцо будет, Лина, – сухо произносит Марк. – Прошу прощения за это упущение. Я думал, сегодня мы просто познакомимся и…
