В один из таких дней августа я, Витька и Володька решили сходить к аэродрому, рядом с которым располагалась «гора Бикет». Так местные жители прозвали большой холм, находящийся рядом с лётным полем. Взобравшись на покрытую травой высоту, мы обнаружили на её верху воронку от снаряда, превратившуюся с годами в неглубокое и заросшее густой травой овальное углубление.
С холма просматривался весь аэродром, с которого шумно взлетали или садились на него небольшие самолёты, прозванные в народе «кукурузниками». Задрав головы, мы стали наблюдать за их полётами.
– Кукурузники невысоко летают, – прокомментировал очередной полёт Витька. – Если что, можно легко спланировать на землю. Другое дело – реактивный самолет, – продолжал он демонстрировать свои познания в авиации, – на нём так легко не спланируешь, и нужен обязательно парашют.
– Интересно, – подхватил я, – а у лётчиков этих кукурузников имеются парашюты?
– Не знаю, – честно признался Витька.
– А зачем им парашюты?! – воскликнул Вовка. – Смотри, как они низко летают.
– Дурак! Это мы сидим на высоте, и нам кажется, что они низко летают, – возразил я.
– Значит и у них должны быть парашюты, – сделал вывод Витька.
– Эх! Полетать бы самому на таком самолете, – мечтательно сказал Вовка. Он заложил руки за голову и растянулся на траве.
– Ишь, чего захотел, Витька! – рассмеялся я, кивая тому на Вовку, и сам же ответил мечтателю: – Для этого сначала надо научиться летать.
– Папа учил меня ездить на студебекере. Он прямо посадил меня к себе на колени и говорит: «Держи баранку». Целых три километра я сам рулил, – с гордостью возразил наш младший друг.
– Это какой папа? Тот, что с весны у вас живёт? – стал уточнять Витька.
– Да.
– Хороший, небось, папа, – полюбопытствовал я.
– Как трезвый – хороший, а как напьётся – начинает гонять мать и кричать: «Ты что тут, бл…, без меня делала?!» И мне иногда достаётся, если не успею на улицу выбежать.
Я и Витька замолчали, жалея безобидного Вовку, который и драться-то не умел.
– А знаете что, ребята? Скорее всего, здесь шёл бой, – сказал я, желая поменять тему разговора, которая была знакома мне ещё с Евгащино. Мы подскочили и подошли к заросшей воронке. Я лег в неё и высоко поднял голову. – Здесь было укрепление «наших». Это углубление не от бомбы! Смотрите, как хорошо просматривается всё вокруг! – и, как бы нажав гашетку, изобразил голосом выстрелы пулемета:
– Тра-та-та-та-та, тра-та-та-та-та…
Друзьям моё предположение пришлась по вкусу, и они стали бросать комки земли вниз по склону холма, изображая летящие во фрицев гранаты. Атака немцев скоро захлебнулась, но они ещё оставались на высоте, поблескивая касками и изредка отвечая огнем.
– Патроны на исходе! – прокричал Витька.
– В атаку! – скомандовал я.
– Ура! – писклявым голосом поддержал Володька.
– Ура-а! – подхватили я и Витька, и враг был сброшен с высоты.
Одержав победу над воображаемым противником, мы снова легли в траву на склоне холма и уставились в чистое небо. На самом его краю уже начали собираться тёмные тучи. Они сначала зацепились за вершину остроконечного Бештау, немного отдохнули и стали спускаться вниз.
– Красивая гора! Вот бы там побывать, на са-а-мом верху, Витька, а? – обратился я к другу.
– Говорят там опасно и могут не пустить наверх.
– Почему? Откуда ты это знаешь? – наперебой обратились к нему я и Вовка.
– Отец работал там в карьере. Рассказывал, будто бы уран добывают. Поэтому и стоит охрана. Никого не подпускает. Или могут, если не послушаешь, арестовать, – осторожно сообщил нам Витька.
