Несовместимые - страница 6

– Так вот какая шлюшка Соболя, – усмехается, колючи на меня смотрит, приподнимает верхнюю губу. Он напоминает мне старого бульдога. – Ты, детка, в курсе, куда полезла? Или Соболь решил не вводить тебя в курс дела?

– Не имею представления, о каком Соболе вы говорите. Я присяду? – не жду разрешения, подхожу к ближайшему креслу и сажусь, закинув ногу на ногу.

Маленькие глазки тут же залоснились, едва подол платья задрался на бедре.

– Дерзкая, да? А ты мне начинаешь нравится.

– Не могу сказать, что это взаимно.

– Мы можем договориться, – ухмыляется, а я содрогаюсь, прекрасно понимая, о какой договоренности идет речь. Меня едва не тошнит от отвращения.

– Я ничего не могу изменить в приговоре, – прячу свой дикий ужас за очаровательной улыбкой.

– Да плевать, я давно думал от него избавиться. Правда, более радикальным методом, ты мне облегчила задачку, – демонстрирует свои вставные зубы, ставит стакан с виски на подлокотник дивана и подается в мою сторону.

Какой же он омерзительный. Брр.

– Давай ты мне сделаешь приятно, – его огромная лапища ложится мне на коленку и ползет вверх.

Я цепенею, чувство гадливости заполняет меня до макушки. У него потные ладони, пальцы похожи на маленькие сардельки: короткие и толстые. Вблизи этот мужчина еще страшнее, чем на расстоянии. В своем время он, похоже, перенес ветрянку, которая оставила множество отметин на его некрасивом лице. От него разит алкоголем, пусть и дорогим, запах спиртного вызывает во мне аллергическую реакцию: хочется чихнуть, чихнуть и еще раз чихнуть.

– Руки убрал. Это на вид я милашка, а по факту могу постоять за себя, – тут я, конечно, блефую. Ударить между ног не могу, невыгодная поза. Расцарапать ногтями лицо – доступная сейчас защита.

– Зубастая. Давно я таких несговорчивых не видел. Ломайся дальше, детка, меня это очень заводит, – его ладонь оказывается под платьем на моем бедре.

Не выдерживаю, со всей дури луплю его по щеке рукой. На бледной щеке проступает алый отпечаток моей пощечины. Поросячье глазки наливаются кровью, я не успеваю увернуться, как мне дают ответную оплеуху. Голова дергается, в ушах появляется звон, а перед глазами летают мушки. Рука у этого типа тяжелая.

– Сучка блондинистая, ты сейчас узнаешь свое место, – сдергивает меня с кресла, швыряет, как куклу, на пол.

Я становлюсь на четвертинки и пытаюсь подальше отползти, но меня хватают за ногу, дергают на себя. От ужаса пересыхает в горле, пропадает голос.

Опять дергает в свою сторону, хватается за подол платья и рвет его на части. Треск ткани отдается по моим натянутым нервам.

– Ты же будешь послушной девочкой, – хватает за волосы, притягивает мое лицо к себе. Взглядом меня ощупывает, ухмыляется. Прикусываю губу, когда жестко тянет за волосы, заставляя откинуть голову назад.

– Ты будешь помнить об этой ночи всю жизнь, девочка. Я заставлю тебя молиться и просить меня доставить тебе удовольствие, – приближается свое лицо, свободной рукой мнет мои губы.

Собираю во рту слюну, как только мои губы перестают его интересовать, смачно плюю в эту отвратительную харю. Наверное, я это сделала зря, но если умирать, то сопротивляться до последнего. Я не позволяю страху руководить мной, хотя боюсь и едва держусь, чтобы не удариться в слезы и не просить меня отпустить. Это ведь бесполезно.

Удар был с такой силой, что я, кажется, на время отключаюсь. Прихожу в себя через минуту, ощущаю во рту вкус крови. Мягкая кожа ремня впивается в запястья. Прикрываю глаза, судорожно вздыхаю, когда холодное лезвие ножа скользит по моей ноге. Избавить меня от куска кружева дело трех секунд. Платье тоже постигает незавидная участь. Мне бы заплакать, как жертве насилия, но я упрямо жую свою губу, не разрешаю себе такую слабость.