Теперь, когда она имела надежду на относительно благополучное трудоустройство, Яня понимала и принимала решение босса отойти от дел, она ведь и сама готовилась покинуть тонущий корабль. «Студия детства», открытая им много лет назад, была воплощением мечты босса об учебном заведении, не зависимом от начальственных дебильных циркуляров и не обременённом бумажной волокитой. Как-то ему удалось заключить арендное соглашение, которое владельцу, тогда ещё городской администрации, нельзя было расторгнуть, покуда студия являлась не коммерческим, а социально ориентированным учебным заведением дополнительного образования. Но на самом деле таковым уже не являлась, и Яня к этому руку не один раз приложила.
Она ведь сначала пришла сюда театральный кружок вести, занятия проходили три раза в неделю. Потом вросла в коллектив, увидела, что фирма едва держится на плаву, и предложила боссу расширить сферу деятельности. И каждый раз новое направление привлекало отнюдь не детей. Ну кто будет водить сюда ребёнка для обучения игре на музыкальных инструментах, если в каждом районе есть бесплатные музыкальные школы? А вот взрослый, возжелавший усвоить пресловутые три аккорда на гитаре без всякой нотной грамоты, общего фортепиано и прочего сольфеджио, согласен платить. Пожелали старушки заняться квилтом – нате вам. Давно все, кто пожелал, обучились, но ходят сюда по-прежнему, даже умудряются что-то зарабатывать на периодически проводимых городом ярмарках, получилось что-то вроде клуба, платят членские взносы, собес ещё малость отстёгивает, старушкам приятно, студии доходно. Когда появляются новички, преподавателя уже не приглашают, старушки учат.
Большим спросом пользовалась ударная установка. Стучали на барабанах, конечно, подростки, но и мужики в годах приходили, как ни странно. Наверное, своего рода психотерапия. В общем, учились тут живописи люди с кривыми ручками, музыке – с почти полным отсутствием музыкального слуха, восточным танцам толстухи, драматическому искусству – с дефектами речи, иностранным языкам те, кто в школе не тянул, а на нормального репетитора денег не хватало. Студия никого не отвергала, за что Оля как-то в сердцах назвала её «Школой для дураков».
Самая большая головная боль для Яни было разместить все группы. Иной раз у входа рядом с охранником урок гитары проходил, в кабинете директора фортепиано бренчало, а в коридоре её театралы репетировали.
В последние годы приличный доход приносила организация детских праздников, а позднее те, кто остался ими довольным, обращались по поводу юбилеев, корпоративов и прочих гулянок. Недавно повелась на уговоры (уж больно деньги предложили хорошие) и организовала розыгрыш с задействованием почти сотни участников.
В общем, Яня не удивилась, но долго хохотала, однажды услышав, как уборщица тётя Аня на невнятный вопрос посетительницы ответила:
– А ты, милая, зайди да у наших спроси. Они тут всё могут, только что собакам прививки не ставят!
Но самое денежное время – Новый год. Снегурочек в коллективе хватало, хотя штат постоянных работников был всего несколько человек. Дедами Морозами были сам босс, технарь Степан, охранник Валера, но не гнушались надеть шубы и почасовики, потому что за несколько вечеров вполне можно было заработать месячную зарплату. Так что Яне только дождаться последнего своего денежного праздника – и в новую жизнь!
