Несущий огонь Прометея - страница 5

Дед двоюродного брата Михаила, по матери, живший по соседству, также был мастером на все руки. Но тощее крестьянское хозяйство не могло прокормить семью, и он уехал в Петроград на заработки. Там его и застала революция. Как мог, помогал делу революции. Перевозил людей, грузы. Вернувшись в деревню, купил землю, лошадей.

Во время коллективизации дед Анатолия раскулачил своего соседа. Но быстро разобрались и выяснили, что наемных работников у него не было, в Петрограде в стороне от революции не стоял, и его отпустили. Во время войны был председателем колхоза.

Семьи затем породнились, и взаимные заботы вытеснили былую обиду. Да и не они были виноваты. Коллективизация часто проводилась людьми неподготовленными. В массе своей народ был неграмотным. Не доставало знаний, опыта, а потому нередко наверху принимались неграмотные решения. Ведь шли непроторенным путем.

В техникуме Анатолий учился на железнодорожном отделении, т. к. на строительном оказался перебор. Учился, как в школе, успешно. Занимался спортом. Стал мастером спорта по лыжам, кандидатом в мастера спорта по шахматам. Много и хорошо рисовал, хотя нигде не учился этому. Часто выполнял для техникума различные работы, оформлял стенды, выставки и т. д. Летом во время каникул работал в колхозе, помогал родителям дома.

Но пришло время завершения учебы. Сданы экзамены, защищен диплом и – прощай техникум! Прощай озорная, веселая студенческая жизнь!

Студенчество пришлось на трудное и голодное время, но молодость может многое преодолевать. Война еще сказывалась на нашей жизни. Жил Анатолий в Рязани в общежитии. Ездил домой нечасто. Из деревни привозил очень скромные харчи. Как-то признавался, что яиц наелся на всю жизнь. Больше взять было нечего. Хлебушка-то не хватало.

После защиты дипломного проекта получил направление на станцию «Волово» Тульской области.

Нередко нам с А. В. Крючковым приходилось подолгу бывать в штабе Российской партии коммунистов (РПК) вдвоем. Приходили рано утром и уходили поздно вечером, когда народ уже расходился. Штабом нам служил подвал, настолько глубокий, что приходилось всегда работать при электрическом свете. Очень уставали глаза, зрение ухудшалось. Всегда тяжелый воздух, стены промерзали, и на них накапливался иней. Днем, когда приходили люди, помещение слегка прогревалось, на стенах накапливался конденсат, и стены становились мокрыми.

В этом подвале скрывался Крючков после октября 1993 года, когда он был объявлен в розыск. Тогда товарищи спрятали здесь своего командира.

Однажды мы вдвоем в штабе. Каждый занят своим делом. Вечереет. На столе в вазе розы. Они предназначены для одной женщины, с которой должна была состоятся встреча. Но она почему-то не состоялась.

Смотрю на розы и мне их очень жалко. Такая красота в мокром и неуютном подвале. «Анатолий Викторович, – говорю ему. – Ну что вы здесь сидите? Берите розы и придите домой, хоть раз, как «белый человек» часов в 8–9 вечера, а не в полночь. Конечно, Ваша жена будет удивлена и подумает: уж не случилось ли чего с моим муженьком? А Вы, пока она будет удивляться, протяните ей цветы, спрятанные за спиной. Но имейте в виду, что этого она уже может и не выдержать. На всякий случай подставьте руки, если она начнет падать».

Он сидел и улыбался. И вдруг, сорвавшись с места, в два прыжка очутился у двери. Потом, схватившись за голову, вернулся на место. Я с удивлением смотрела на него и ничего понять не могла. Шутливое настроение как рукой сняло. Спрашивать поостереглась. Оказалось, что заработавшись, он напрочь забыл, что на одном из вокзалов его ждет жена с тяжелыми вещами. Ждет уже около двух часов.