– Похоже на пастбище по эту сторону потока, – сказал я. – Вы на нем что-нибудь видите?
Зоркостью Эдрик не уступал Финану, и теперь, приподнявшись в стременах и козырьком приставив ко лбу ладонь, стал вглядываться в даль.
– Могилы? – озадаченно предположил он.
– Саксы роют что-то, – пробормотал Финан.
Мы разглядели несколько недавно насыпанных земляных холмиков.
– Хочешь я проверю, господин? – предложил Эдрик.
– Вместе проверим, – сказал я.
Мы неспешно направлялись к форту, держа щиты закинутыми за спину – знак мирных намерений. Некоторое время западные саксы довольствовались тем, что просто наблюдали, как мы обследуем пастбище, где я заметил загадочные кучи. Подъехав ближе, я увидел, что землю извлекли, копая не могилы, но канавы.
– Они тут что, новый форт сооружают? – спросил я, сбитый с толку.
– Что-то да строят, – буркнул Финан.
– Господин! – воскликнул Эдрик, но я уже увидел, как примерно дюжина всадников выехала из крепости и устремилась к броду через поток.
Нас было четырнадцать, и Брунульф, во избежание неприятностей, должен был вывести такое же число, что он и сделал. Но когда всадники достигли середины потока, где безмятежно текущая вода доходила лошадям почти до брюха, они остановились. Саксы сгрудились там, не обращая на нас внимания, и, похоже, что-то обсуждали. Затем двое вдруг развернули коней и погнали их назад к форту. Мы к тому времени находились уже на краю пастбища, покрытом сочной после недавнего дождя травой. Направив Тинтрега дальше, я понял, что саксы не могилы копают и не строят форт. Они возводят церковь. Канавы были выкопаны в форме креста. Им предстояло стать фундаментом здания – со временем их наполовину заполнят камнями, чтобы колонны получили опору.
– Большая! – воскликнул я под впечатлением.
– Не меньше храма в Винтанкестере! – согласился не менее пораженный Финан.
Двенадцать оставшихся посланцев из форта уже выбирались из реки. Восемь были воинами, как и мы, остальные церковниками: два попа в черных рясах и пара монахов в коричневых сутанах. Воины были без шлемов, без щитов и, если не считать вложенных в ножны мечей, без оружия. Их предводитель, верхом на великолепном сером скакуне, который высоко вскидывал ноги, перешагивая через траву, был облачен в отороченную мехом темную накидку, поверх кожаного нагрудника висел серебряный крест. То был молодой человек с серьезным лицом, короткой бородкой и высоким лбом под шерстяной шапочкой. Он натянул поводья, останавливая горячего скакуна, потом воззрился на меня в молчании, будто ожидал, что я заговорю первым. А я не стал.
– Я Брунульф Торкельсон из Уэссекса, – произнес он наконец. – А ты кто такой?
– Так ты сын Торкеля Брунульфсона? – спросил я.
Вопрос сначала удивил его, затем порадовал.
– Да, лорд. – Он кивнул.
– Твой отец сражался рядом со мной при Этандуне, – объявил я. – И сражался хорошо! Много данов срубил в тот день. Он еще жив?
– Жив.
– Передай ему сердечный привет.
Молодой человек помялся. Я чувствовал, что ему хочется поблагодарить меня, но амбиции тут выходили на первое место.
– И от кого этот привет? – осведомился он.
Я чуть улыбнулся и обвел взглядом линию его спутников:
– Брунульф, ты знаешь от кого. Ты обратился ко мне «лорд», так что не притворяйся, будто не узнал меня.
Я указал на старейшего из его воинов, седого мужчину со шрамом поперек лба.
– Ты дрался вместе со мной при Фернхамме. Так?
