Мне даже выплатили компенсацию – шестьсот рублей. И отправили восвояси. На этот раз ноги болели сильнее, а настроение было еще хуже. Я держалась из последних сил. Зашла в ломбард и сдала свои сережки. Получила залоговый билет и семь тысяч – это ничтожная часть реальной стоимости моих гвоздиков, но спорить со специалистом не могла. Если дела пойдут лучше, выкуплю. А если не пойдут, то сережки мне понадобятся в последнюю очередь.
Кирилла дома не было, уехал куда-то. Доход у него был очень нестабильным, приходилось крутиться, чтобы получать заказы и поддерживать знакомства. Я оставила на столе плату за аренду и ушла в свою комнату. И только там позволила себе расклеиться. Депрессия навалилась таким грузом, что буквально припечатывала к кровати. Невыносимо. Надо посчитать, сколько дней я протяну на остатке денег… Но силы нашлись только на одно. Я вставила старую симку в телефон и набрала домашний номер.
– Инесса Васильевна, это вы?
Короткая пауза, а после крик по нарастающей:
– Арина… Арина! Подожди! Сейчас позову…
– Не надо никого звать! Передайте, пожалуйста, родителям, что со мной все в порядке!
Но домработница, похоже, не слушала. Из динамика уже оглушал голос отца:
– Живая?! Ну, это ненадолго! Я тебе такое устрою!
Я подождала, пока он выскажется, и только потом ответила – настолько уверенно, насколько могла:
– Я звоню сообщить, как у меня отлично идут дела. Представляешь, люди оказались вовсе не такими, как ты говорил. Представляешь, я сразу нашла работу, сняла квартиру и теперь живу в свое удовольствие! Представляешь, да?!
Он теперь тоже поутих и говорил спокойнее:
– Представляю, насколько ты дура наивная. Если тебя еще не убили и не изнасиловали – это просто счастливая случайность. Но будь уверена, я тебе быстро голову на место поставлю.
– Не поставишь! Да, твои люди меня найдут. И потом я снова сбегу. Опять найдут – опять сбегу. Запрешь в комнате? Ничего, переживу. На ближайшем же банкете твои друзья спросят, куда я потерялась. И тогда я им скажу честно – что ты держишь меня в подвале, бьешь и кормишь отбросами!
– Но… это ведь неправда!
– А мне уже без разницы, отец! Я такой скандал устрою, что в каждом российском издании упомянут! Ну, так и что тебе важнее: репутация или я?
В ответе я и не сомневалась. Отец был загнан в тупик, и оттого злился еще сильнее:
– Идиотка безмозглая! Сама же приползешь! И тогда я еще подумаю, нужна ли ты нам!
Я отключила вызов. Все нужное сказано. Даже настроение поднялось – совсем чуть-чуть, но ровно настолько, что я теперь хотя бы могла разреветься.
Кирилл, когда вернулся, стукнул в дверь:
– Идешь чай пить? Что-то я уже привык к твоей компании, а девушки у меня на сегодня нет. Утешишь?
Я вышла минут через пять, но заглянула в ванную, где умылась ледяной водой. Однако это ничуть не помогло.
– Ого! – восхитился сосед моим внешним видом. – Такая опухшая ты даже страшненькая! А чего плакала-то? С работой до сих пор по нулям, или по столичному хахалю соскучилась?
Я без подробностей описала свой рабочий день. И честно призналась, что совсем ничего не умею. А люди это как будто пятой точкой чувствуют и потому не дают даже шанса научиться.
– Что, совсем ничего? – Кир пододвинул мне чашку. – Хоть какие-то навыки у тебя должны быть!
Я тяжело вздохнула:
– Ничего из того, что нужно… Я на фортепиано играю, могу на скрипке, но гораздо хуже. Бегло говорю на немецком и английском, с французского… если только с текста переводить. Что еще? В институте изучала экономику, бухучет, основы проектирования… Так. А! Я еще танцую неплохо, особенно меня хвалили за сольную партию из «Кармен»! Ты не подумай, я не балерина, и если сравнивать с профессиональными… – я замолчала, озадаченная его реакцией.
