— Добрый день, — сухо кивает он. — Старший сержант Горохов. От ваших соседей поступил вызов. Драка, говорят, у вас тут серьёзная.
— Да-да! Крики такие были! Гремело так, что люстра на потолке ходуном ходила, — раздаётся откуда-то сбоку.
Я ошарашенно моргаю, выглядывая в коридор. Чуть дальше от нашей двери стоит тётя Валя, наша бдительная соседка снизу. Она вышла на пенсию уже несколько лет назад и теперь считает своим долгом следить за жизнью всего нашего подъезда.
— Я только вернулась домой, — отвечаю едва слышно. — У нас тихо…
— Вы одна? — спокойно спрашивает участковый, и по цепкому взгляду я вижу, что он уже заметил моё нервное состояние.
— Н-нет. — Я боюсь врать, а старший сержант уже блуждает глазами за моей спиной, оценивая бардак в прихожей.
— Конечно, не одна. За Дарьей, сестрой твоей, какой-то мужик небритый в подъезд зашёл, — продолжает причитать соседка. — А потом такое началось! Думала, убивают вас тут, полицию вызвала…
— Мне нужно убедиться, что у вас всё в порядке, — перебивает Горохов жужжание тёти Вали и уверенно шагает на меня, вынуждая попятиться.
— Где ваша сестра? — спрашивает он, осматривая погром, а я снова теряюсь, как маленькая девочка, только губы дрожат.
Что теперь будет?
Видимо услышав, что происходит, Даша медленно открывает дверь своей комнаты и бросает на полицейского затравленный взгляд.
— Я здесь… — произносит убитым голосом. — Я… человека ранила… когда защищалась.
Всё, что происходит дальше, кажется каким-то дурным сном. Я словно со стороны смотрю, как сержант сам вызывает скорую нашему отчиму, как берёт показания у Дашки. Она выглядит как привидение, но отвечает на все его вопросы. Оказывается, отчим периодически названивал Дашке, просил вернуться домой, угрожал, что найдёт её. И в итоге нашёл. Проследил за ней и вломился в квартиру, когда она открывала входную дверь.
То, что я слышу, держа дрожащую руку сестры, становится для меня самым жутким откровением. Я семь лет жила с новым мужем матери под одной крышей и не подозревала, через какой ад проходила всё это время Дашка. «Любовь» случилась у этой вечно пьяной сволочи едва его старшая падчерица школу закончила. Сначала просто зажимал и тискал, а через пару лет решил, что «дочурка» подросла для большего. Оказывается, Дашка именно поэтому сорвалась из дома, а потом и меня перехватила со стажировки, лишь бы я в дом матери не вернулась. Боялась, что отчим на меня переключится.
Когда приезжает скорая и дядю Валеру без сознания увозят в больницу, участковый объясняет Даше, что ей нужно проехать с ним в участок до выяснения всех обстоятельств. Дашка собирается, как больная тень самой себя, а я впадаю в панику.
— Прости! Не надо было мне дверь открывать и пускать этого Горохова сюда! — едва не реву, когда мы с Дашей остаёмся одни в комнате. — Это всё я виновата!
— Глупенькая. — Сестра держится, стараясь выглядеть смелой и сильной. — Ни в чём ты не виновата. Скорая всё равно сообщила бы в полицию. Это я виновата во всём. Затянула ситуацию, не восприняла угрозы всерьёз, а нужно было уже давно написать на него заявление.
— Даш… — Я стираю со щёк слёзы. — Он ведь тебя не тронул? Никогда не трогал?!
Она не отвечает. Отвернувшись, делает вид, что не слышала моего вопроса.
Вскоре я остаюсь одна в разгромленной квартире, потерянная и скованная тисками страха за сестру. Ей нужна помощь, и осознание бессилия бьёт меня, словно плетью. Что будет, если дядя Валера умрёт или останется калекой? На Дашку дело заведут? У нас ведь даже денег нет на хорошего адвоката. Ни родственников (мать не в счёт), ни связей.
