– Мальчики, пообещайте мне, что мы вернемся домой…
– Обязательно вернемся! – твердо сказал Беркут, не дав мне и рта раскрыть. – Но нам надо искать туда дорогу. А не сидеть здесь и реветь. Поэтому, девочка, поднимайся, бери свои вещи, и пойдем!
Андрей Беркутов. Неизвестно где, то же утро
Мы обогнули скалу и начали медленно подниматься вверх, петляя между огромными валунами. В воздухе пахло каменной пылью, витали ароматы цветов и зелени, а к этому букету по-прежнему примешивался запах гари. Справа шла отвесная стена, сзади, слева и дальше по курсу виднелся лес. Под ногами хрустели камушки, изредка попадались островки жесткой желтоватой травы. Небо было вполне земным и солнце, поднимавшееся над деревьями впереди, внешне почти не отличалось от того, которое жарило нас вчера в Румынии. Ну, разве что, может, было чуть более красноватым, хотя это мог быть эффект восхода. Птицы тоже чирикали по-домашнему, весело и с задором. Только вот маленькая зеленоватая луна, склонившаяся к югу, развернулась рогами от солнца и теперь казалась совсем неземной.
Ирине идти было тяжело, она постепенно успокоилась – пришлось сосредоточиться, чтобы не поскользнуться или не ступить в какую-нибудь яму. Вадик выглядел как-то странно, часто озирался по сторонам. Мне показалось, что чувствует он себя не очень хорошо, я решил, что стоит приглядывать за ним внимательнее. Странная все-таки штука – психика. Больше десяти лет прошло, как я дембельнулся по ранению, а попав в переделку, сразу будто вернулся в то время. И ребят сейчас я воспринимал не как сотрудников, с которыми пришлось поехать в командировку, а как бойцов моего отделения, которых надо вывести живыми и, по возможности, целыми. Куда вывести? Об этом я запретил себе думать. Потому что чувствовал, если долго размышлять – крыша поедет. И твердил себе каждую минуту – сосредоточься на тактике. Стратегию обдумаешь потом. Так и шли.
Спустя минут десять вышли на плоскогорье, откуда предположительно упал наш вагон. Я уже хотел было объявить это ребятам, но тут услышал звуки, которые меня насторожили. Впереди послышались голоса.
Это могли быть наши попутчики из других вагонов, но что-то мне не понравилось в интонациях. Слов разобрать было нельзя, и я решил подстраховаться.
Я снял рюкзак и сумку, перехватил палку двумя руками и жестами показал Вадиму и Ире соблюдать тишину и опуститься на траву. Рефлекс, однако – остановился, сядь или пригнись. Потом, стараясь не шуметь, побежал к ближайшему большому камню, за которым открывался вид на плоскогорье.
Не пойму, почему я решил оставить ребят ниже – называйте это чутьем или интуицией. Но что-то мне подсказывало: не стоит всей толпой бежать вперед, раскрыв объятья. Так просто вагоны не перелетают с одной планеты на другую. Были у меня все основания думать, что это результат чьих-то действий. И я сильно сомневался, что наши цели совпадают.
Выглянув из-за камня, я увидел интересную картинку: впереди, метрах в двухстах от меня, находилось пожарище, по которому бродили люди. Это никак не могло быть остатками поезда. Пожарище скорее напоминало деревянное строение, сгоревшее этой ночью. Кое-где дымок еще поднимался над остатками бревен. Люди были странными, точнее странными была их одежда и экипировка. Я не мог разглядеть деталей, но, по-моему, они были в кольчугах или панцирях, уж очень те блестели на солнце.
