На страну в это время свалилась перестройка. Пока одни советские граждане ратовали за ускорение и гласность, а другие в злобе сжимали зубы и готовили отступные пути, Стас решил свалить из разваливавшейся системы за бугор, во Францию. Возможности для этого у него были: в институт как раз приехала группа французских студентов по взаимообмену, и ему пообещали прислать приглашение. Но через пару месяцев после их отъезда обещанный официальный документ так и не пришёл. То ли новоиспечённые друзья забыли, то ли почта оплошала. Скорее всего, последнее, ведь один из них написал-таки ему письмо, заверяя в том, что приглашение отослано. И тогда Стас решился на безумный и крайне рискованный шаг – обмануть ОВИР. Он сам написал себе приглашение, вложил в конверт, полученный из Франции, и подал заявление на оформление туристической визы. Н-да, в системе действительно царил полный перестроечный бардак, потому что это сработало. Визу ему выдали, он уехал, сумел оформить себе вид на жительство в небольшом городке неподалёку от Парижа и через некоторое время вызвал жену. Зина приехала грустной. Уверяла, что безмерно счастлива, но тут же обмолвилась о бедной сестре, которая тоже мечтает выехать на постоянное место жительства за рубеж. Стас первый раз в жизни насторожился: тень младшенькой вновь замаячила в его жизни. Как бы то ни было, она несколько поблёкла и отодвинулась на некоторое время в сторону, так как Зинаиде пришлось лечь в больницу: молодая женщина была на сносях. Вскоре родился белобрысый мальчик. Назвали его по настоянию роженицы Жориком, в честь тестя. Стас настолько обрадовался появлению сынишки, что преподнёс Зине воистину королевский подарок – оформил ипотеку на небольшую квартирку в центре города. Далось ему это нелегко. Ещё бы: эмигрант без году неделя. Но похлопотала фирма, в которой он работал, там его по-настоящему ценили. Да и поручитель нашёлся – тот самый приятель, конверт от письма которого Стас уже использовал для переезда во Францию. Так что после роддома сияющая от счастья Зина внесла новорождённого в их собственную квартиру. Совместная жизнь стала набирать довольно счастливые обороты. Жорка подрастал, они обставляли на свой вкус квартиру, Стас купил старенький «Опель». В общем, всё шло хорошо. До определённой поры.
Начало этого кризисного периода ознаменовалось доставкой курьерской почтой извещения из банка о задолженности в выплате ипотечных взносов. Стас смотался в банк и вернулся домой с распечатанным счётом.
– Зина, извини, пожалуйста, но не могла бы ты объяснить, откуда взялись эти умопомрачительные цифры на погашение международных телефонных звонков, – начал Стас спокойно, с трудом сдерживая свою ярость. Он уже выяснил, куда и кому звонила супруга. Даже общую длительность всех звонков рассчитал. Выходило 23 часа с гаком только за последний месяц.
– Ой, ну что? Мне уже и с сестрой родной поговорить нельзя, что ли? – капризно трагическим тоном ответила Зина. В последнее время она ещё больше раздобрела в телесных формах. И краситься стала как-то аляповато.
– Можно, конечно, но я не представляю, о чём можно трещать сутки в месяц.
– Какие сутки? Мы и говорили-то совсем немного.
Стас протянул ей квитанцию телефонной компании. Выражение лица Зинки с базарного возмущения свернулось в плаксивое.
– Стасик, я всё верну, вот приедет Мила, станет присматривать за нашим маленьким, я устроюсь на работу и с первой же зарплаты стану штопать эту прореху, любимый.
