Когда я выхожу, Егор стоит на кухне, опирается бедрами о стол и задумчиво вертит в руках чашку кофе. От запаха сжимается желудок. Кажется, два стаканчика в участке были перебором. Дымов отставляет кружку и идет мне навстречу, так что приходится приложить все оставшиеся силы, чтобы выстоять и трусливо не сбежать в одну из комнат, закрывшись там до утра.
– Точно не голодная? – он хмуро оценивает меня и качает головой. – Может, хотя бы чай? С сыром, – добивает меня одним словом: знает же, что люблю, и улыбается, как раньше, когда приходил мириться после ссор. Но хорошо, что мне больше не восемнадцать и эти приемы на меня не действуют.
– Лучше стакан воды и спать.
Дымов вздыхает, но не спорит. Показывает мне комнату, выделяя для сна свою спальню. На все мои доводы отвечает, что так будет удобнее и что в соседней комнате слишком твердый диван. Принимаю на веру и падаю на кровать после того, как закрываю дверь, сетуя, что здесь нет замков. Надеюсь, Егору не приспичит посреди ночи заявиться в родную постель.
Я верчусь с одного бока на другой, ложусь на живот, но быстро переворачиваюсь на спину. Пялюсь в потолок, считая овец, вычисляю количество звезд за окном и, наконец, думаю о том, что произошло сегодня. Грабители, случайно ворвавшиеся в бутик, в который также случайно заглянула я. Не получается посмотреть на ситуацию со стороны. Я снова я, испуганная и застывшая посреди торгового зала истуканом. Повсюду летят осколки, я, защищаясь, прижимаю пакеты к груди.
Счет идет на секунды. Сердце колотится как бешеное. Девушки за кассой визжат от ужаса, я больше не вижу их, смотрю на мужчину в маске. Мир сужается до дула направленного на меня пистолета. Жизнь в картинках несется перед глазами, но ее ничтожно мало. Я не хочу умирать, я еще столько всего не прожила, у меня же, считай, все впереди. Слезы льются по щекам, дышать моментально становится труднее. Выжить, только бы выжить.
Кричу, ища спасения, но я одна, потрясенная и брошенная всеми. Не спешит охрана, хотя девушки нажали на тревожную кнопку, не влетают бойцы спецназа, круша все на своем пути. Я проваливаюсь в персональную бездну, когда в груди вдруг становится больно. Звук выстрела доходит позже, и это ни черта не замедленная съемка, как показывают в фильмах. Меня убивают быстро и безжалостно, без возможности спастись.
А я даже вскрикнуть не могу. Только реву, пока в голове звучит его голос: «Тори! Тори! Тори!» Где же ты, Дымов, и почему не спас меня как в прошлый раз? Руки леденеют, сознание мутится. Валюсь на пол, больно бьюсь коленями и плечом. Вспышка отрезвляет, с криком я распахиваю глаза.
– Тори, это был просто сон… – Егор рядом, его рука касается моего локтя.
Фокусируюсь на нем, все еще не отличая явь ото сна. Дымов уверенный в себе и большой для слишком маленькой и перепуганной меня, поэтому одним сумасшедшим порывом я бросаюсь к нему на шею и рыдаю взахлеб. Тело трясет от пережитого ужаса. Меня только что убили, отобрали право на существование, и с этим справиться непросто, пусть это мне только и приснилось.
– Спасибо, спасибо, спасибо, – шепчу сквозь всхлипы, потому что, если бы не Егор, я бы в реальности истекла кровью на полу этого бутика. А он спас, собой защитил, и я еще тысячу раз за это отблагодарить его готова.
Дымов обнимает и перетягивает к себе на колени, ледышку меня прижимая к горячему телу. Слезами топлю его плечо и пальцами сжимаю мышцы. Он гладит меня по спине, затылку и баюкает, как ребенка.
