Мара наморщила хорошенький носик и вытянула губы трубочкой:
– Я знаю, что такое деревня! Там много травы и комаров…
– А еще душ из ведра и лежак из соломы, – добавил Костров. – Коровы, овцы и бараны. Все как в Москве, чего уж…
– Продолжайте, Полина, – Кушнер нетерпеливо помахал рукой.
– Да собственно… – смутилась она, – что еще сказать? Это необычное место. Кажется, там даже воздух другой! Опасный…
– Где, говорите, оно находится? – икнув, спросил Костров у Полины.
– Я не очень хорошо помню дорогу. Но вот деревню, да, – Ненастьево… Там мы останавливались.
– Дело ясное, что дело темное, – поморщился он. – Ладно, поговорили и хватит! Давайте выпьем за то…
– Подожди, Веня, – Кушнер потер подбородок и несколько раз подчеркнул что-то в своих записях. – Скажите, Полина, а вы не хотели бы поехать с нами?
– С вами? – опешила она. – Вы имеете в виду, на съемки?
– Помилуйте, Лев Яковлевич, – Костров отложил вилку. – Полина очень занятой человек…
– Я могу! – воскликнула она, схватив за локоть художника. – Я хочу! А можно?
– Полина, – Костров покачал головой, – душа моя, ну зачем вам это надо? Ничего романтичного, поверьте, в этой поездке не будет. Я вам больше скажу, съемки – это рутина!
Кушнер молчал. Не торопил с ответом, задумчиво уставившись в блокнот.
Полина обвела взглядом присутствующих в попытке встретить поддержку. Но то ли всем было наплевать, то ли подобные приглашения были нормой, однако каждый продолжал заниматься своими делами – ел, пил, копался в телефоне. Поэтому она снова обратилась к режиссеру:
– Вы действительно не против того, чтобы я поехала? Только с какой целью?
– Покажете мне это Черное озеро, – пожал он плечами. – Мне нравится, как вы говорили о нем. Это правильная подача.
– Но, если это всего лишь детское восприятие? – пошла она на попятный.
– Что ж, в таком случае мы потеряем день, – развел он руками. – Но хотя бы снимем это озеро. Черное – это его официальное название? Что-то я не вижу его на карте.
– Не знаю… Я наткнулась на него случайно…
– Хорошо, спросим у местных, в конце концов, – Кушнер захлопнул блокнот и допил свою воду. – Приходите в воскресение вечером. Часиков в восемь. Отправляемся в ночь.
– В восемь, – повторила Полина. – С вещами, да?
– Ну, – он поднял на нее уставшие, в красных прожилках, глаза, – дня на три-четыре, не больше. Мне от вас нужно будет только одно – настроение.
Полина непонимающе уставилась на него.
– Эффект, – пояснил он. – Сохраняйте этот эффект страха и ужаса, который вы испытали при виде озера и леса.
Она поежилась. Столько лет прошло, столько приложено усилий для того, чтобы забыть, но, поди ж ты, сердце тут же замирает от одной лишь мысли о том времени. И каждое упоминание о нем заставляет вновь переживать эхо давнего ужаса так, словно это произошло совсем недавно.
Ладно, пусть будет так. В конце концов, следовало сделать это гораздо раньше – вернуться и избавиться от этого наваждения.
Все были правы – ничего не было… Ничего, кроме ее детских фантазий…
