– Господин Варберг, полно врать-то! Потерпевший знал ваше вымышленное имя, знал, где вы проживаете, все эти данные в условие[14] вносятся. Получив деньги, вы должны были липовый паспорт выкинуть и квартиру сменить, а вы, напротив, ничего этого не сделали, более того – пошли в тот же ресторан, где покойного облапошили, и нисколечко не опасались, что он спохватится и шум поднимет. Вы, конечно, скажете, что так быстро шум поднимать у него не было никакой причины, соврете, что условились о том, что вы в имение поедете ближе к посевной, но…
– Пардон, но я вас перебью. Я так говорить не буду, по условию я должен был уехать в его имение еще вчера. Но покойного я действительно нисколечко не опасался.
– То есть знали, что он умер!
– Конечно, знал. Об этом все газеты пишут.
Глядя на сконфузившегося Кунцевича, задержанный заулыбался:
– А от паспорта я не стал избавляться и квартиру не поменял по другой причине. Условие я подписывал не как мещанин Домбрович, а именем дворянина Серебрякова-Караваева, был у меня и такой паспорт. Вот его я действительно сжег в печке. Впрочем, вы же наверняка договор и расписку нашли в квартире, так что на пушку брать меня не надо.
– Договор? Расписку? А вот не было в квартире никаких расписок и договоров! – зловеще, обретая прежнюю уверенность, сказал Кунцевич. – А кому, кроме вас, надо было их уносить? Что, Арвид Густавович, сам себя перехитрил?
– Как не было?! – веселость вмиг слетела с лица Варберга. – Он же при мне их в портфель положил…
– В какой такой портфель?
– Ну как же, в такой коричневый кожаный портфель, тонкой выделки. Английской работы, не иначе.
– И портфеля такого мы не нашли. А про револьвер что скажете? Почему там только две пули?
– Нынче всякий порядочный человек ходит с револьвером. А я, ваше высокоблагородие, как вы изволите знать, в Новой Деревне проживаю, а там без револьвера и вовсе делать нечего. Собаки-с бродячие стаями ходят, что твои волки. Коли не стрельнешь раз-другой, съедят живого.
– Ну да, ну да… Собаки-барабаки. Идите-ка, голубчик, в камеру, вы мне больше неинтересны, завтра вами следователь заниматься станет.
Чиновник для поручений позвонил и велел явившемуся на зов служителю увести задержанного. Когда Варберг был уже у двери, Кунцевич его окликнул:
– Арвид Густавович, а за что вы судились в четвертом году?
Эстляндец скривился:
– В ресторане не заплатил.
– Вот-с! Жадность вас тогда погубила и теперь погубит! Ступайте.
– Премерзейшее дело! – Гудилович раскрыл картонную папку и достал несколько скрепленных металлической скрепкой листов бумаги. – Вот-с, полюбуйтесь.
– Что это? – спросил, беря в руки листы, Кунцевич.
– Да я хотел как лучше, а получилось – хуже некуда. Эстляндец наш так и не сознался, вот я и решил при помощи науки к стенке его прижать. Назначил в наш недавно открытый кабинет научно-судебной экспертизы[15] научно-судебную экспертизу и поставил на разрешение экспертов два вопроса: первый – по найденным в теле Любовского, в дверном косяке и в жилетном кармане пулям решить, были ли произведены выстрелы из револьвера, изъятого в квартире Варберга, или из иного оружия; и второй – решить, были ли эти пули выпущены из одного оружия или из разных. Думал, получу заключение – и ни один адвокат убийце не поможет. А оказалось – сам себе лишнюю головную боль устроил. Извольте прочитать, и все вам станет ясно. Читайте прямо выводы.
