Я встал и принялся облачаться в свою вычурную броню. Возбуждение так и не сходило, отчего я чувствовал, как начинаю злиться. Клокочущая злоба внутри мне действовала на нервы, а непонимание ситуации с телом всё больше раздражало. От чего я был готов сорваться в любой момент на всех окружающих. Одевшись и поклонившись Стасин, а она продолжала смотреть на меня пытливым и хищным взглядом, я вышел в коридор, где под прикрытием амбала-телохранителя был сопровожден тайно на улицу. Надо отдать должное, оба бугая за время сопровождения никак не выдали каких-то либо эмоций. А очутившись за стеной особняка, я остался один и начал снова обдумывать последовательность своих действий. Самое сложное на мой поверхностный взгляд это Розэлия, так как её ещё предстоит и найти. Остальные вроде всегда находятся в указанных местах. У меня есть около четырёх часов до полуночи, что я смогу успеть? Отыскать бабку и зайти к жене барона. Барона оставлю на утро. Вопрос с мужем Стасин? Попрошу Кали сообщить мне, когда он выйдет из Лошадки. И вот ещё, кто же такая Эль и что она, вообще, делает? Зачем следит за Стасин?
Я огляделся по сторонам, заметив сидящую Эстиас на стене. Та, свесив ноги, спокойно и холодно наблюдала за мной. Что же, не буду акцентировать внимания на слежке за собой, и я, убрав титул баронета, направился на север города, куда меня направляла метка охотника, поставленная мной на Розэлию. Городские добротные домики и вправду сменились лачугами, а затем и став мрачными трущобами. Да ещё и время сейчас было, когда свет солнца не попадал в город, отчего эта часть уже прибывала считай, что в сумрачной ночи. Грязные трущобы были заполнены, как и полагается, всяким разномастным и многочисленным отребьем, что шныряли по проулкам, валялись в тёмных углах, и ныкались за углами. Босоногая и чумазая детвора носилась с воплями, отчего оказавшиеся рядом бомжи начинали неистово материться. Пьяные и уродливые проститутки блевали и зазывали окружающих, похабно рассказывая о своих талантах. Периодически я наблюдал, как кого-то нещадно пиздят прямо посреди улицы. И я пытался сообразить, сколько в действительности тут проживает народу. Но проходя мимо очередного мрачного проема между дощатыми стенами, обмазанными дерьмом и с тряпками вместо крыш, я разглядел занятного персонажа. Одет он был в кожаный костюм по примеру моего скитальца, только его носил название Легкий Мародер. И сам он был чист, лицо без пятнышка грязи, и улыбка полная здоровых и белых зубов. Я остановился по середине дороги, прямо на против проёма, где он лениво наблюдал за мной, и склонил голову так, чтобы он понял, что я смотрю на него. Гнусный тип жутковато улыбнулся, стукнув щелбаном по стене, и с разных сторон улочки вышли добротные бойцы, окружив меня и поигрывая дубинками, цепями и кастетами. Но я продолжал смотреть на главаря, а затем поднял руку, сложив пальцы вместе и покрутил кистью. Этот жест напоминал итальянский, но тут, среди воров, он обозначал “кушать” и подразумевал, что бы тебя направили в главное заведение банды. Ведь кушать, значит подзаработать. Главарь, хмыкнув, лениво потянулся и вышел из проулка, оценивающе оглядев меня с ног до головы. А затем, кивнув в сторону проёма, из которого вышел, молча побрел обратно в глубь проулка.
Я молча начал расстёгивать жилет, проявив лишь одну татуировку, а шрамы я никогда не убираю. Сняв жилет и задрав худи, я показал тому знак Гильдии Воров Шада, и уже остался только в кофте, не став напяливать жилет обратно. Жила стоял, начав в задумчивости ковырять кинжалом в зубах, а потом сплюнув на пол, отчего кто-то крикнул на него из зала, что так нельзя делать, злобно оглянулся на кричащего. Но, прогнав злость, обернулся и хищно громко заговорил, поджав голову к плечам: “Да… тут легенда! Да? Из самого Шадо… Невероятно. А я вот слышал, что в Шадо умерли все и там сейчас только мертвяки…”. Но на его плечо легла рука, заставляя того осечься. А когда Жила злобно оглянулся на того, кто посмел его прервать, тут же виновато опустил голову. Мужчина же за его спиной вышел вперёд, радушно и негромко загудев: “Да что ты, Жила? Ну мы же все видели… Такую татуху не подделать. Если я хорошо помню, то такое мог нанести только… Как его?..”.
