Ну, это мы еще посмотрим.
Часть меня хочет, чтобы она облажалась, дать ее отцу повод уволить ее, но в конечном счете ее неудача только ранит Макса.
Как раз в тот момент, когда эта мрачная мысль мелькает у меня в голове, Макс тянет руки к Миллер, чтобы та его обняла. Она с легкостью берет его на руки, и он утыкается ей в плечо, чего никогда не делал с незнакомцами, тем более со случайной женщиной.
Мой сын смотрит на меня с легкой улыбкой на губах, как будто молча дает мне понять, что, несмотря на все мои усилия, она остается.
Сняв бейсболку, я даю себе передышку между подачами, проводя большим пальцем по маленькой фотографии Макса, которую храню под внутренней лентой.
Трэвис требует слоубол[17], но я от него отмахиваюсь. Мне повезло, что этот парень не видел мои последние слоуболы. Я не собираюсь снова рисковать.
Два аута, и до третьего осталось две подачи. В седьмом иннинге[18] мы проигрываем «Майами» со счетом 3:1. Эта серия вывела меня из себя. Я потерял концентрацию и сделал подачу прямо в лузу отбивающего[19], где игрок «Майами» со второй базы послал мяч в полет на трибуны за правой стороной поля.
К счастью, на базах не было других игроков, но это последний раз, когда я думаю о Миллер, мать ее, Монтгомери, пока я на поле.
Это ее первый вечер с Максом, и, судя по нашей с ней встрече сегодня утром, он же будет и последним. Она обязательно облажается.
Трэвис, мой кетчер[20], меняет подачу, давая мне то, что я хочу, – четырехшовный фастбол[21]. Мне нужно закончить этот иннинг. Никаких лишних игроков на базах, никакого дополнительного времени на прохождение последовательности подачи. Только вверх и вниз. Три выхода на биту[22]. Три аута[23].
Кивнув ему, я выпрямляюсь и кладу пальцы в перчатке на шнуровку мяча. Делаю глубокий вдох и использую всю сноровку, посылая фастбол вверх. Достаточно высоко и далеко, чтобы отбивающий замахнулся и промахнулся, заработав мне второй удар.
Он зол на себя, и мне это нравится. Я вижу его разочарование даже с питчерской горки[24]. Трэвис дает мне следующую подачу, и я знаю, что он будет по-настоящему зол, когда я нанесу последний удар по слайдеру[25].
Это похоже на мой крученый удар, но мой слайдер смертельно опасен. Трэвис всего второй сезон работает моим кетчером, но он знает, что я люблю заканчивать иннинг именно так. Это эффективно, а прямо сейчас мне нужна эффективность, чтобы я мог вернуться в дагаут[26] и проверить, как там мой сын.
Мяч летит по нисходящей кривой, и отбивающий замахивается с точностью часового механизма.
Три страйка[27]. Три аута. Иннинг окончен.
Трэвис встречает меня на полпути между домашней базой[28] и питчерской горкой, ударяя своей кетчерской перчаткой по моей.
– Черт, Эйс. С такой скоростью у меня на ладони синяки останутся. Как рука?
Пожимаю плечами.
– Пока нормально.
Я бы добавил, что у меня в запасе как минимум еще один иннинг, но не осмеливаюсь произнести это вслух. Суеверия и все такое.
– Вот это мне нравится слышать!
– Идем, большой бро! – Исайя подбегает со своей позиции между второй и третьей базой и шлепает меня перчаткой по пятой точке. – Что на тебя нашло сегодня?
Размеренной трусцой я бегу вместе с ними к скамейке запасных.
– Просто хочу, чтобы эта игра поскорее закончилась. Чем быстрее, тем лучше.
– Черт возьми, – смеется он. – Это из-за горячей няни?
– Что, черт возьми, ты сказал, Родез? – кричит Монти, когда мы проходим мимо него, поднимаясь по лестнице в раздевалку, где меня встречают шлепками по заднице, по плечу и бесконечными похвалами за сегодняшнюю подачу.
