Способности медиума стали проявляться в детях с малых лет. Психея осторожно развивала их дар. Вайолет видела духов, но не слышала и поэтому не могла с ними общаться. Калеб же видел, слышал и вел беседы, а бывало участвовал в спиритических сеансах, перенимая у матери необходимые знания. Особого интереса к духам Вайолет не проявляла, только если речь не заходила об известных личностях. В пять лет она заинтересовалась Клеопатрой, и дошло до того, что им с Калебом каким-то чудом удалось вызвать прекрасную царицу, однако, та оказалась не самой приятной особой и сразу же потребовала горячую молочную ванную и массаж. Калеб слышал ее приказы и с усмешкой пересказывал сестре, от чего та хмурилась и обижено поджимала губы. К счастью, Психея успела прервать сеанс и потом долго отчитывала детей: быть медиумом – не шутка, и к каждому вызову духа стоит тщательно готовиться, иначе призраки могут выпить часть жизненной энергии, а то и вселиться в живое тело. Так Калеб понял, откуда у матери в волосах серебристые прядки седины и постоянная бледность лица.
С рождения Психея готовила их к смерти, повторяя: «Все мы рано или поздно умрем, но нас ждет перерождение, и даже если меня или вашего отца не станет – не печальтесь, мы увидимся вновь, я вам обещаю». Подобные разговоры стали обычной темой для повседневных бесед, а то и нравоучений. Психея воспитывала в детях отсутствие страха перед неизбежным, чтобы они не боялись умереть, ведь жизнь циклична, и все в ней повторяется, идя по кругу бытия. Отец не встревал в их обучение, полагая, что раз природой дан такой дар – грех его не развивать, не стремиться узнать больше.
Справа от гостиной находились кабинет и небольшая кухонька, а также две свободные, но абсолютно пустые комнаты. Окна обеих выходили в ухоженный сад с дубом. От сильного порыва ветра на толстой ветке закачалась качеля.
Бродя по новому жилью с чашкой чая и внимательно его изучая Вайолет обнаружила в кабинете за ширмой краешек музыкального инструмента. С трепетом проведя ладонью по старинной поверхности клавикорда9 она ощутила знакомый трепет. Впервые она услышала его необычную музыку в Биаррице10 на семейном отдыхе у моря, вечером в ресторане. Тогда девочка даже заупрямилась, не желая покидать зал, чтобы отправиться спать, и страшно обиделась, что ей не позволили дослушать мелодию. Сейчас эти обиды казались Вайолет глупыми и нелепыми. Матушки больше нет, некому ее ни пожурить за недостойное для леди поведение, ни погладить по голове, причесать волосы, поцеловать перед сном и рассказать сказку. Они с Калебом совсем одни. Слезинка скатилась по ее щеке, обжигая кожу, и упала в чашку с остывающим чаем.
«Мы еще встретимся», – вспомнились ей слова матери, и она грустно улыбнулась.
«Да-да мамочка, мы увидимся. Я знаю и буду ждать этого дня», – подумала Вайолет, ставя чашку на крышку инструмента и садясь на скамеечку. Пожелтевшие клавиши призывали смахнуть с них незримую пыль и сыграть. Она играла не так хорошо как Калеб, но одно прикосновение заставило Вайолет отдаться музицированию. Лишь на миг к ней заглянул брат и удалился.
Джек устроился в кресле и прикрыл глаза, наслаждаясь мелодией. Вайолет хоть и ошиблась пару раз, но играла неплохо. Он вспомнил, как был на концерте в А́льберт-холле11 и безбожно фальшивящего альтиста. Усмешка тронула его губы, но Калеб не обратил на это внимания, решив, что мужчине нравится игра сестры. Джек же вспоминал об убийстве альтиста, как изящно он его проделал, а после позаимствовал кишки горе-музыканта и, как следует промыв их, продал струнных дел мастеру под видом овечьих.
