Нева и янтарный дельфин - страница 2

Соль в выцветших добела волосах, россыпи веснушек от предплечий до коленок, абсолютно белоснежный пух на ногах и руках – Нева, хозяйка одного на двоих со старшим братом Рони облупленного велосипеда, не знавшая о существовании в нем тормозов, могла бы казаться новой Пеппи Длинный чулок, но и у нее были свои страхи, о которых мало кто знал. А она не любила об этом говорить, стеснялась, да и не хотела обнаруживать свои слабые стороны. То есть на самом-то деле это был всего один-единственный страх – страх воды.

Нева не помнила этого наверняка, но, кажется, однажды в детстве, лет в пять, потянувшись за кувшинкой упала с мостков в зеленый затянутый ряской пруд… Она помнила лишь цвет смыкающейся над головой воды – густо-зеленый – и свою беспомощность от невозможности выбраться, вязкий страх, парализующий сначала ум потом тело. Но все же тогда она выбралась, кажется кто-то протянул ей руку (вероятно, отец), за которую она и смогла ухватиться. Время стирает из памяти многое – ценное и ненужное. И вроде бы все ничего, но с той поры она стала остерегаться воды, внутренне бояться самого ощущения нахождения в ней. И хоть это касалось по большей части того самого пруда, но и в море ей всегда стала нужна уверенность в ощущении поверхности под ногами, в том, что она сможет выбраться и точно знает, как это сделать быстро.

А море было рядом, буквально в нескольких десятках метров от ее дома. По утру оно было тихим и прозрачным, выбрасывало на пирс быстроногих крабов и оранжевые – будто ржавые – водоросли, остро пахло йодом, влекло первых торопливых купальщиков, спешащих окунуться и проплыть пару-тройку сотен метров до начала трудового дня. Днем море вальяжно разламывалось на ровные пологие волны, в которых плескалась у берега детвора и туристы осваивали доски для серфинга и катамараны вдали. Вечером становилось спокойным, сизым с медными отливами в отблесках солнца, и местные дети резвились в теплом приливе до самого заката. На ночь море наполнялось чернильной синью, но если зайти в воду и провести рукой по поверхности, то под пальцами во все стороны разбегались яркие голубые блики похожие на иллюзию – так фантастически светился мельчайший морской планктон, крохотные частицы дыхания воды. Казалось, еще мгновение и море замурлыкает от такого поглаживания как огромный дремлющий сказочный кот из тех, что рождала фантазия Льюиса Кэрролла… Но оно по большей части молчало, лишь изредка позволяя себе огрызаться краткими штормами, спровоцированными жарой и панибратством отдыхающих – все же стихия, хоть и такая притягательная, но не вполне ручная.

Но вода все равно манила Неву. Она любила слушать вздохи и перешептывания дырчатых камней на пирсе в такт волнам – шипение и свист от движения воды между камней и внутри них. И точно знала – там под водой полно невиданных чудес, загадочных обитателей достойных знакомства и уникальных пейзажей. А как здорово было бы в изнуряющий южный зной с диким кличем с размаху приземлиться в эту прохладную пузырчатую синь у рифов! Погрузиться в прохладу глубже, очертив руками круг вокруг себя и потом с силой одним движением ног в такт потоку вынырнуть на поверхность… Однако это было и страшно, Нева боялась, что вдруг вода не отпустит ее на этот раз, потому не заходила дальше мелководья. Пару раз на поверку вода уже оказывалась недружелюбной и горькой, норовила попасть в нос и прервать дыхание до болезненного кашля. Нева слишком точно помнила, как не слушаются ноги и руки, и быстро накатывается усталость, сбивается дыхание, и наступает паника от невозможности изменить хоть что-то.