Невернесс - страница 21

Бардо с ревом растолкал кучку мастер-пилотов, загораживающих ему дорогу. (Надо отметить, что это допускается, если пилот прежде выкрикнет предупреждение.) Белобрысый Томот, принявший высокую стойку, чуть не упал, когда Бардо заехал ему локтем по плечу.

– Первый среди равных! – гаркнул Бардо и исчез за поворотом дорожки. Я догнал его у Обители Розового Чрева – скопления приземистых зданий на западном краю Ресы, где мы, плавая в бассейнах, проводили немалую часть своих кадетских лет. Запинаясь на ходу, он откинул капюшон камелайки с потного лба и пропыхтел:

– Первый среди равных… по крайней мере… на четверть мили.

У западных ворот Академии мы разошлись. Пятнадцать пилотов повернули на самую южную из оранжевых ледянок, ведущих к Поперечной, восемь мастер-пилотов – Соли и я в том числе – выбрали более узкую ледянку мерцающего Старого Города с тем, чтобы избежать движения на проезжей магистрали. Так оно и шло. Небо над нами было густо-синее, воздух холодный и плотный. Впереди меня шуршали по льду коньки Соли, зрители, стоящие вдоль улицы, подбадривали нас криками и смехом. Я пригнулся пониже, заложил правую руку за спину, повернул и остался один.

Двух участников я видел всего несколько раз на протяжении состязаний. Не хочу создавать ложной аналогии между улицами Города и каналами мультиплекса, но сходство определенно есть: выехать с темной красной дорожки на ледянку, а потом на ослепительно освещенную Поперечную – это все равно что выйти в окно из мультиплекса на яркий свет звезды. Пилот, вошедший в дерево решений, должен избрать правильный путь или погибнуть – мы, гонщики, должны совместить свою память о городских улицах с их реальными переплетениями или проиграть. Сон-время, самое важное и приятное из умственных состояний пилота, у нас заменяется экстазом свежего ветра и напряженного внимания – по крайней мере первые несколько миль. Когда я вкатился на контрольный пункт Зимнего Катка в глубине Квартала Пришельцев и увидел Соли и Лионела в десяти ярдах перед собой, а других – позади, у меня еще достало дыхания и энтузиазма, чтобы крикнуть:

– Пять миль один на городских улицах – и вот мы все собираемся здесь, словно вокруг фокуса звезды!

Соли обернулся ко мне лицом, стянутым в маску яростной сосредоточенности. Глубоко дыша, он сказал:

– Берегись – звезды взрываются! – И умчался по ледянке, ведущей на опасную улицу Контрабандистов.

Я догнал его только ближе к концу состязаний. В процессе гонок я обогнул фонтан Серебристая Пена в зоопарке, где Подруги Человека, фраваши и еще два вида пришельцев, которых я не знал, дивились на зрелище, которое мы им обеспечили. На Северном Катке контролер крикнул:

– Первым идет Соли, за ним Киллиранд в ста ярдах, следующий Рингесс в ста пятидесяти… – А у большого Хофгартенского круга, где Поперечная пересекается с Продольной, я услышал: – Соли первый, следующий Рингесс в пятидесяти ярдах, следующий Киллиранд, триста… – На следующем пункте, в Пилотском Квартале, я увидел дядю в каких-нибудь двадцати ярдах перед собой. Я знал, что не увижу его больше, пока не въеду первым на поле Ресы и Бургос не объявит меня победителем.

Я ошибался.

Я катился на запад по Продольной, хитро – как я думал – делая крюк вдоль северного края Старого Города, чтобы потом свернуть на известную мне маленькую ледянку, ведущую прямо к северным воротам Академии. На голубом льду толпились послушники и другие конькобежцы, каким-то' образом угадавшие, что некоторые из гонщиков выберут этот маловероятный путь. Я уже поздравлял себя и воображал, как Бургос приколет мне на грудь алмазную медаль победы, как вдруг заметил впереди что-то черное. Толпа раздалась. Соли преспокойно катился вдоль красной линии, отделяющей конькобежную полосу от санной. Я хотел уже крикнуть, предупреждая, что догоняю его, когда услышал за спиной чей-то хохот. Я повернул голову, не снижая темпа. Двое чернобородых мужиков – червячники, судя по вызывающему покрою шуб – ехали рядом, попеременно выталкивая друг друга вперед. Они были староваты для такой игры, да и запруженная народом улица к ней не располагала – мне следовало бы сразу это сообразить. Вместо этого я решил не предупреждать Соли вовсе. В тот же миг здоровенный червячник врезался в спину Соли, вытолкнув его на санную полосу. Там как раз гремели большие красные сани. Соли зашатался на коньках, вытянув руки. Исполнив отчаянный танец, он едва избежал заостренного носа саней и вдруг упал. Сани промчались мимо за десятую долю секунды (мне показалось, что прошел целый год). Я пересек линию безопасности и вытащил его обратно на конькобежную полосу. Он оттолкнул меня с силой, поразительной для человека, которого чуть было не проткнули насквозь.