Продавщица высыпала на прилавок десять шикарных шоколадок. Твердая упаковка, в центре – овал и изящная белая балерина в нем. Хоть что-то осталось от сказочного мира изобилия…
Сзади к созданной ими двоими очереди пристроился Стас. Он заранее любезно улыбался продавщице.
Сергей убрал в свою сумку два больших пакета с «деликатесами». Светлана в свою – шоколадки. Они пошли к другому отделу.
Станислав ласково попросил продавщицу:
– И мне шоколадки.
Он достал 25-рублевку. И шепотом добавил:
– Десять штук. Еще конфет – по полкило тех и других. Без сдачи.
Продавщица подозрительно посмотрела на него, стрельнула глазами налево, направо… Быстро убрала купюру и выложила на прилавок пять шоколадок. Когда Стас их спрятал в свою сумку, еще пять.
– Спасибо, – сказал Станислав.
Продавщица облегченно вздохнула, вытащила из-под прилавка газету, свернула из нее пакет и начала взвешивать конфеты.
Света с Сергеем прошли по магазину, но не обнаружили больше ничего, заслуживающего внимания. Только чай в сомнительного вида упаковке, кофейный напиток «Золотой колос», а еще плавленые сырки и «Завтрак туриста».
– Родной! – обрадовано воскликнула Света, увидев консервные банки, про которые читала анекдоты. Продавщица недоуменно посмотрела на нее, а Сергей поспешно взял под руку и повел из магазина.
На улице Светлана хитро спросила:
– Думаешь, я не поняла, чего ты запаниковал насчет пакетов? Решил, что я вытащу какой-нибудь такой… с забугорными надписями? Ну, и что? Неужто в Москве иностранцев совсем нет? Может, мне подарили…
– Вот именно, – кивнул Сергей. – Может, подарили. Может, у тебя знакомый иностранец…
– У меня их десятка три… знакомых.
– Может, он тебя завербовал? Может, тебя надо на всякий случай проверить?
– Проверяй, так и быть! Но сначала давай съедим шоколадку. «Вдохновение».
Она развернула упаковку и, довольно улыбаясь, высыпала на ладонь тонкие, обернутые серебряной фольгой палочки.
– Бумажка не шуршит! Специально сделано, чтобы можно было разворачивать в зрительном зале прямо во время спектакля – и никому не мешать. Ни артистам, ни зрителям.
– А зачем во время спектакля есть шоколад?
– Ну как! Двойное удовольствие – и смотришь, и ешь. А если смотреть нечего, то утешение. Здорово, да? Вдохновение – и утешение. Бери, не проголодался, что ли?
Она обернулась: Стас уже вышел из магазина и направился вслед за ними.
– И куда мы теперь? – спросила Света, разворачивая уже третью шоколадную палочку. – В здешних гостиницах, как я понимаю, для нас «мест нет». И вообще «мест нет», насколько я помню рассказы про СССР. Или, может, нам найдутся?
– Нельзя в гостиницу… У нас документов нет. Ну, здешних.
– Нельзя. В гостиницу – нельзя, съезд накрылся, мой завтрашний репортаж в номер – тю-тю… Меня выгонят из редакции – сорвать такой материал! Что делать-то? Вот это невероятная командировочка получилась!…
– Надо уезжать.
– Но ты же москвич? Где ты живешь? Может, у тебя можно пристроиться? Или у твоих друзей? На одну-то ночь пустят…
Сергей чуть помедлил с ответом:
– Н-нет… Не получится. Я уже все выяснил. Нам надо уезжать.
– Вот уедем, а нас, может, искать будут.
– Нас уже ищут. Наверняка.
– Да нет! Я не здешних имею в виду, а наших. Ученых этих, что ли, или кто там еще? Тех, кто с лифтом эксперименты ставил.
– Там было слишком много прессы, – возразил Сергей. – Слишком много. Кто нас сегодня хватится? У меня некому. Только завтра вечером, когда потребуется материал в номер.
