И вдруг, как с неба, снизошёл другой голос, светлый и чистый, похожий на родной, материнский. Доротее казалось, что она уже не помнит голос матери, ведь слышала-то его только в младенчестве, когда мать напевала ей колыбельные песни.
– На всё воля Божья. Вверься Владыке нашему. Твоё спасение только в очищении души. Слезами оно началось сейчас. Не бойся. Прими всё, что Отец наш тебе посылает. Учись слышать и видеть его знаки. Если сделаешь для себя правильный выбор, то найдёшь и путь к очищению души…
В этот момент резко зазвонил телефон Милены, нарушив тишину комнаты. В волнении женщина нажала сразу на несколько кнопок, включив тем самым полную громкость. Внезапно в комнате раздался встревоженный голос Пауля:
– Милена, золотко моё, мы ведь договорились встретиться с тобой в кафе недалеко от моей работы. Я уже здесь…
Милена, понимая, что слова Пауля не к месту, перебила его:
– Дорогой, прости мою забывчивость. Через минут двадцать я приеду к тебе.
В этот момент послышалось какое-то странное шипение. Милена и Илона одновременно взглянули на фрау Перец. Её лицо жутко преобразилось. Перед ними был совершенно другой человек, да и можно ли было назвать то, что они видели – человеком? Лицо фрау Перец вытянулось и напоминало собой форму перца. Зауженная верхняя часть головы с волосами, стоящими дыбом, нельзя было назвать даже париком. Глаза метали молнии, сверкали гневом. Грудь высоко вздымалась. Прерывистое дыхание выдавало высшую степень гнева.
Подруги в ужасе вскочили со своих мест. В руках Доротеи Перец оказалась приличных размеров стеклянная ваза для цветов. Милена вовремя успела увернуться. Илона пыталась схватить фрау Перец за руки, остановить её. Но, Боже, в женщине оказалось столько неожиданной силы, что уже торшер с крепкой бетонной подставкой летел в сторону Милены, к счастью, пролетев мимо. Его основание, коснувшись пола, разлетелось на куски.
Илона нажала на кнопку вызова помощи. Через минуту в комнату вбежали два санитара. Один обхватил тело фрау Перец сзади, но она вырвалась. В следующую минуту впилась нестриженными ногтями в лицо другого санитара. Тот закричал от боли, и, защищаясь, оттолкнул больную от себя, закрыв лицо руками. В следующее мгновение она уже хлестала полотенцем по лицу первого санитара, кусалась, царапалась, А затем, оттолкнувшись ногами от пола и на минуту повиснув на руках санитара, выбила оконное стекло и чуть не утянула его за собой в пролёт окна.
Илона, не потеряв самообладания, нажала сразу на несколько кнопок звонка. Сработала сигнализация срочной помощи. Разъярённую львицу невозможно было остановить. В порыве гнева она была невменяемой. Милена, почти парализованная от страха, в испуге застыла посреди комнаты, не зная, что делать дальше. В этот момент в комнату вбежал ещё один санитар, а вслед за ним ворвался широкоплечий высокий мужчина, напоминающий внешностью дикого орангутанга. Он кинулся к разъярённой фрау Перец. Та в ужасе швырнула в него стул. Мужчина увернулся, а затем, схватив её огромными ручищами, притянул к себе и впился губами в её губы. Через несколько минут, не общая внимание на крики, сумасшедший выскочил со своей добычей из комнаты. В коридоре послышался шум, стук падающих предметов, громкие голоса, потом всё стихло.
Находящиеся в комнате ещё пребывали в состоянии шока, когда дверь комнаты распахнулась, и в неё вошла медсестра, нарушив тишину спокойным приятным голосом: «У вас здесь всё в порядке? Слава Богу, пациентку тоже спасли. Разбитое стекло к вечеру вставят, я уже позвонила. Да, а говорили, что эта пациентка – ангел. Ангел-то, может быть, и ангел, но нечистая сила в ней хорошо устроилась. Вряд ли возможно её изгнать из этого тела. Какая сила, какая мощь! Здесь и смирительные ремни не помогут».
