– Он организовал там по существу исследовательскую лабораторию.
– На какие средства?
– Есть спонсор. Дело в том, что все методы омолаживания приводят к довольно к кратковременному результату, и через год-два требуется повторение процедур. Отец с самого начала ставил перед собой цель остановить старение на долгие годы. Помню, как я отлавливала для него в подвале пожилых беременных кошек. Он вводил кровь новорожденных котят их мамам, и у тех появлялся небывалый прилив сил. Впрочем, отец не посвящал меня в детали эксперимента. Но у нас дома до сих пор живёт кошка, которой недавно исполнилось 25, но при этом она игрива как котёнок.
– А что стало с котятами?
– Не знаю. Как-то отец обмолвился, что пересадка стволовых клеток эмбриона матери на определённой стадии его развития может привести к революционному прорыву. Да, я испытала на себе воздействие его методик, и результат Вы видите сами. Кстати, лицензии у него нет, и в его клинику можно попасть только по знакомству. Но зато лечение и даже питание будут бесплатными.
– Можно я Вас сфотографирую? Покажу фотографию Кристине.
– Дайте мне её телефон. Я уговорю её не отказываться от моего предложения.
Анна позвонила Кристине в то же день.
– Привет! Я слышала, что у твоей Оксаны проблемы с кожей. Я могу помочь. Предлагаю провести неделю в Карелии в медицинском центре моего отца. Лечение, проживание в гостинице и питание бесплатно. И ты заодно можешь пройти курс омоложения. Будешь чувствовать себя как будто лет десять сбросила с плеч.
– Я с сомнением отношусь ко всему, за что не требуют деньги. А к тому, за что требуют, ещё с большим подозрением.
– На Западе считают, что подозрительность одна из характерных черт русских.
– Помнишь, мы в школе учили басню Крылова? «Почти у всех во всём один расчёт. Кто кого лучше проведёт, и кто кого хитрей обманет».
Извини, я не имела в виду твоего отца.
– А я уже хотела обидеться. Мой отец настоящий учёный. Его несправедливо лишили должности, но он нашёл спонсора и продолжает заниматься исследованиями. Про себя он так говорит: «На чашку кофе и ломтик жареного хлеба денег всегда хватит». Кстати, ты была в Карелии?
– Мы каждое лето ездили на Сегозеро на рыбалку. Только в прошлом году там не были.
– Почему?
– Да так, экстремальные ситуации.
На второй день нашего пребывания на озере начался шторм, и мы слонялись без дела, пока однажды не прогремел выстрел, второй, третий… Наверное, охотники. На всякий случай Олег взял с собой ружьё и сумку с какими-то принадлежностями. Мы прошли всего метров двести, когда сопровождавшие нас собаки рванули вперёд и разразились безудержным лаем, суетясь вокруг лежащей на земле шкуры. Это был труп медведицы.
– Браконьеры! – возмутился Олег. – Весенняя охота на медведя здесь разрешена только до 15 мая.
Внезапно из глубины шкуры раздался голосок, очень похожий на детский плач. Мы подошли ближе и увидели, что к телу матери прижался медвежонок недель одиннадцати от роду.
– Вот мерзавцы! Охотиться на мать вообще запрещено.
– Надо скорее уходить, – с глубокомысленным видом произнесла Оксана, – охотники появятся с минуты на минуту. И нас могут пристрелить, и медвежонка. Надо брать его с собой.
Олег надел толстые перчатки и схватил зверя в охапку. Медвежонок пытался кусаться, но силы были неравные. Он был тощий, как и мать, и весил килограммов шесть. Оксана привязала к шее медвежонка верёвку, после чего его запихнули в сумку и поспешили скрыться в чаще леса. Мы слышали голоса, обсуждавшие, как свежевать медведицу, как вдруг кто-то из охотников спросил:
