В этот момент в дверь коротко поступали и в купе вошел высокий и подтянутый, как спортсмен молодой проводник поезда дальнего следования, набравшего скорость, и, ничего не говоря, поставил на столик поднос с чаем в граненых стаканах с позвякивающими в них ложечками. Выставил он также на купейный столик четыре полосочки поездного сахара.
– Чай! – каким-то казенным голосом заключил он и быстро удалился из купе.
Проводник ушёл и Аким, подсев ближе к столику прямо напротив супругов, и придвинув к себе ближе один из принесенных подстаканников с чаем, как ни в чем ни бывало, продолжил:
– Ага, так вот там между двумя этими горными вершинами и произошло то, что объясняет появление у меня этого кинжальчика, – дернул левым плечом Аким, как бы прилагая к своему повествованию и сам предмет этого повествования, спрятанный у него во внутреннем кармане его куртки.
На этот раз, уже несколько успокоившись, молодая женщина ближе придвинулась к окну и стала пытаться как-то рассмотреть то, что показывал ей Аким, пыталась она рассмотреть, но по ее не совсем осмысленному выражению лица Аким понял, что смотрит она вовсе ни туда, куда надо было ей смотреть.
– Нет – нет, смотрите чуть правее, – привстав со своего места, показал рукой Аким. – Вот – вот теперь я вижу вы смотрите именно туда– довольный подтвердил Аким, – там и есть эта горная седловина, а за ней … – мечтательно продолжил Аким, – а за ней расстилается огромная песчаная пустыня.
После этих слов Акима папа Настеньки, Александр Константинович, оторвав свой взгляд от купейного окна, в большом удивлении посмотрел на Акима.
– Позвольте – позвольте какая там может быть пустыня, если мы видим эту горную гряду?.. Ведь …
– Да– да, – не дал договорить Александру Константиновичу Аким, – именно что пустыня – можно сказать: маленькая Сахара! Вы не поверите, но я и сам страшно удивился, когда впервые увидел ее. Как только начинаншь спускаться с той стороны вниз с этих гор, так сразу и видишь ее– ласковую и в то же время грозную очень. Вы вот например когда-нибудь видели настоящую пустыню? – близко в упор посмотрел Аким в глаза молодой женщине.
– Н– н – нет, – покачала она головой.
– Гм – м – м … – с какой-то скрытой жалостью в голосе промычал Аким и, положив ладони обеих рук на гладкую поверхность купейного столика, очень мечтательность посмотрел на мам – Свету. – Вы попытайтесь только представить себе такую картину: насколько далеко могут видеть ваши глаза расстилаются волнистой поверхностью желто – бурые пески. Смотришь это ты на них и начинает казаться тебе, что никаких признаков жизни на них нет и все мертво. А над всем этим безжизненным пространством низко свисает без единого облачка на нем фиолетовое небо с пылающим и слепящим вас диском солнца на нем. Смотришь, знаете ли, на все это и приходишь к мысли о какой-то вселенской обреченности. Появляется это у вас такая мысль и возникает внутри вас какое-то щемяще-тоскливое чувство одиночества и даже и смертельного ужаса! И …
– Ужас! – испуганно остановила Акима мам-Света, – Но как вы туда попали Аким?
– Как попал я … – как-то без особого желания стал возвращать себя к прошлому Аким. – а вот так и попал– пришлось мне– уже с некоторыми нотками грусти в голосе продолжил он. – Заблудился я …
Как?! – чуть привстав со своего места, удивленно посмотрела на Акима мам– Света.
– Да, заблудился я, – решительно подтвердил свои слова Аким. – Пошёл на охоту – и заблудился. Пусть не покажется вам это странным, но у нас в партии такое происходило: к примеру уходит человек на охоту и долго не возвращается – значит заблудился, заплутал он. И в этом случае все свободные от вахты отправляемся на его поиски и ничего, – распрямил пальцы левой руки, лежавшей на купейном столике Аким. Слава Богу! всегда находили– без каких-либо трагических сдучаев.
