– Может быть, вернемся? – в третий раз спросил Димон Таву, – мы заблудимся. Я не знаю где порт.
– Я знаю, – отвечала Тава, – а что, уже струсил?
– Я не струсил, просто за тебя волнуюсь, – бурчал себе под нос Димоша и шел дальше.
Ему уже не казалось, что идея уйти из дома и попасть на корабль такая уж замечательная. Он начал представлять маму и то, как она зовет его к ужину. Но Таве все очень нравилось. Ее круглые зеленые глаза так и сверкали задором и весельем, когда тусклый луч фонарика освещал ее лицо.
– Приключение! Это настоящее приключение! – повизгивала иногда Тава, переполненная чувствами.
На большом перекрестке они свернули на улицу, идущую вниз, а значит – в сторону моря. Вскоре они увидели в свете блеснувшей молнии черные иглы высоких корабельных мачт, раскачивающихся под порывами ветра.
– Я знаю, где стоит «Искатель», – крикнула Тава и побежала вперед, в темноту.
– Подожди меня! – Испугался Димон и побежал следом, высвечивая маленькую фигурку фонариком.
Тава побежала по длинному пирсу к кораблям. Они стояли, тесно прижавшись высокими бортами к причалу. Скрипели деревянные палубы, где-то хлопал плохо привязанный к рее парус, ветер гудел и свистел в туго натянутых фалах и шкотах. Трапы у всех были убраны. Названия в темноте не разобрать.
– Какой из них «Искатель»? – Прокричал Димоша Таве, стараясь осилить шум ветра и ливня.
Тава остановилась и, увидев спущенный на причал трап, показала на него пальцем:
– Вон! Вон «Искатель». У него три мачты! Бежим туда! Вот будет сюрприз Капитану Рексу.
– А если это не «Искатель», – засомневался Димон, тряся фонариком.
Фонарик стал моргать, моргать и погас. Очевидно, батарейка отсырела. Тава уже поднималась по трапу на корабль, и Димон бросился за ней по скользким и неудобным деревянным ступенькам. Он догнал подругу на самом верху и услышал громовой бас, перекрывающий вой ветра:
– Карамба! Где это грязный осьминог боцман? Нам уже два часа назад надо было убраться из этого порта. Карамба!
Дети проскочили по палубе и побежали к носу корабля. Там они, помогая друг другу, забились под низенькую надстройку полубака и, кутаясь в плащи, замерли как два мышонка среди каких-то ящиков и бочек.
– Слышал? Только Капитан Рекс ругается карамбами, – прошептала Тава, – устроим ему утром такой сюрприз, что он никогда его не забудет!
– Боюсь, наши мамы завтра устроят нам такой Сюрприз, что я его точно никогда не забуду, – прошептал Димон себе под нос.
Ребята прижались к ящикам и, вздрагивая от ударов грома и вспышек молний, пытались согреться.
Еще несколько раз они слышали раскаты хриплого баса, ругающего карамбами запоздавшего кока, лентяев матросов и, почему-то – проклятых королевских солдат. Димон и Тава так устали от пробежки по темным улицам под дождем, что уснули, прижавшись, друг к другу.
Лучик солнца пробился между досок над головой и сверкнул Димону прямо в глаз. Димоша попытался перевернуться на другой бок и натянуть на голову одеяло, но ударился локтем обо что-то жесткое. Не открывая глаз, он попытался оттолкнуть жесткий предмет, но вскрикнул от неожиданной боли. Димон открыл глаза и схватился за больное место. Из ладони торчала длинная деревянная заноза. Димоша испугался и захотел громко зареветь и позвать маму, но оглянувшись по сторонам, не сделал этого. Он лежал между больших деревянных ящиков на досках палубы, рядом с ним скрючилась маленькая фигурка, закутанная в серый плащ. Капюшон свалился, и открылось лицо маленькой девочки. Длинные ресницы лежали аж на щеках. Волосы закудрявились и закрыли половину лица. Димоша забыл про боль в ладони и аккуратно убрал с лица девочки локоны. Ресницы задрожали, и большие зеленые глаза открылись и воззрились на Принца. Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Палуба покачивалась, солнечный лучик время от времени слепил прямо в глаза. Скрипели доски палубы.
