Во внутренний двор вывели очередную партию заключенных – Анины сокамерницы сперва оживились, но снова быстро заскучали: сигарет им никто не дал, а слушать дифирамбы в адрес Майи было неинтересно. Майя, впрочем, и сама осталась к ним глуха и не стала даже показываться поклонникам. До этого она нашла в тумбочке потертый детектив Ю Несбё, оставшийся от прежних сидельцев, и теперь валялась на кровати, морща лобик и изредка переворачивая страницы. Аня наблюдала за ней исподтишка и все пыталась решить, кажется ли ей Майя красивой. Она определенно приковывала взгляд, неясно было только, чем больше – правильностью черт или их вызывающей кукольной ненатуральностью.
Вслед за радио Аня возненавидела свою подушку, матрас и конструкцию кровати в принципе – удобно на ней устроиться было решительно невозможно. Стоило только Ане подумать, что она наконец-то нашла идеальную позу, как что-то начинало ей мешать. Подушка просачивалась сквозь решетку изголовья, и металлические прутья впивались в спину. Бок отлеживался. Шея затекала. Верхний ярус загораживал свет. Когда наконец к ним в камеру заглянула каменномордая женщина с накрашенными глазами и велела собираться на прогулку, Аня почувствовала неукротимый прилив любви к ней.
Впрочем, прогулочный двор настолько разошелся с Аниными ожиданиями, что никакая любовь не могла скрасить впечатление.
Первое, что Аня поняла: довольно самонадеянно называть это двором. Место, где она с сокамерницами оказалась, скорее напоминало еще одно помещение, просто с прозрачной крышей. Одной стеной этой комнаты была стена спецприемника. К ней было пристроено еще три – вместе они образовывали узкий и длинный прямоугольник, по которому заключенным и предлагалось гулять. Под ногами – асфальт, над головой – решетка, поверх которой прозрачная пластиковая крыша. Между стенами и крышей имелся небольшой зазор, через который в эту странную комнату поступал свежий воздух. Впрочем, толку от него было мало – даже сейчас, когда солнце постепенно клонилось к закату, во дворе было жарко, как в парнике. Аня с содроганием представила, каково тут гулять в полдень.
Единственная лавочка стояла под окнами их камеры – судя по всему, парни сначала вставали на нее, а потом цеплялись за решетку. Во двор выходили окна еще нескольких камер. Аня окинула взглядом стену – везде она имела нетронутый кремовый цвет и только под их окнами вся была вымазана черными следами от обуви.
Наташа решительно направилась к лавочке, в одиночку подняла ее и перенесла к стене напротив, в тень. Остальные поплелись за ней, только Катя осталась стоять, перебрасывая в руках странного вида пакет – он был чем-то плотно набит, ручки завязаны. Катя достала его из-под своей кровати в камере, как только их позвали на прогулку. Взглянув на Аню, она перехватила ее взгляд и сказала:
– Это наш мяч. Будешь играть?
– Ну, давай…
– Диана, давай с нами. В “Горячую картошку”. Ирка, будешь?
Ира тут же с готовностью вскочила.
– Ты будешь собачка, – осадила ее Катя.
– Ну почему опять я, – заныла Ирка, – вы всегда высоко кидаете, я поймать не могу.
Катя не стала ее слушать и швырнула “мяч” Диане. Та перебросила его Ане. Ирка, стоя в треугольнике между ними, сделала вялую попытку его перехватить. Аня кинула пакет Кате, не до конца понимая, зачем согласилась в этом участвовать. “Мяч” летел медленно и тяжело. Катя снова отправила его Диане, а Диана сказала:
