Но мама придерживалась другого мнения...
Поэтому мне и пришлось развернуть деятельность по «отгону» женихов.
И вот произошло в семействе де Вардан столкновение женских характеров.
Борьба проходила с переменным успехом. Взгляд матери становился все тяжелее, а мой – все невиннее и беззаботнее. Я великолепно научилась хлопать ресницами.
Тут из моей груди вырвался тяжелый вздох.
Зарида решилась на радикальные меры.
Эхе-хе...
Ну что ж... Ссылка так ссылка!
По крайней мере, в долине Гар я буду избавлена от ухаживаний настойчивых кавалеров.
И будет время, чтобы детально обдумать план мести.
К ужину я не спустилась.
На негромкий стук в дверь тоже не отреагировала. Ага, пусть угрызения совести начнут мучить братьев уже сегодня! Может, поймут, что с сестрой поступили крайне жестоко, и не позволят отправить к тете Ульяне.
Повторного стука не последовало, и я нахмурилась. И это вся забота? Я, между прочим, голодовку не объявляла.
Делать было нечего, и к двенадцати часам я жутко проголодалась. Натянув на худые плечи простыню, босая прошлепала на кухню. Наша кухарка не могла оставить меня без ужина. Елисия знала о моем капризном характере и, не увидев за семейным ужином, всегда оставляла пирожки, овощи и мясо на кухне.
Так получилось и на этот раз.
Я как раз запихивала в себе третий пирожок и запивала его козьим молоком, когда услышала насмешливое:
– А мы боялись, что простыню ты используешь, как средство спасения.
Я едва не подавилась, закашлялась, но быстро пришла в себя и ответила в том же тоне:
– Арарат, до побега я не опущусь.
– Это правильно. Потому что мы выставили охрану по периметру особняка.
Я пожала плечами и снова надкусила пирожок.
– Ваше право. Зря утруждали себя и своих песиков. Раз решили отправить в ссылку, противиться не стану.
Арарат обошел меня и, опустившись на стул напротив, внимательно посмотрел.
– И ты не станешь препятствовать отъезду?
– Не-а.
– И не будешь подкупать охрану?
– Не-а.
– И не будешь с нами ругаться?
– Не-а, – снова ответила и добавила с мстительной улыбкой: – Ругаться не буду, объявлю вам бойкот.
После чего встала, гордо расправила плечи и направилась к выходу из кухни. У двери задержалась и, не совладав с искушением, направила силу мысли на кухонную утварь. Через мгновение услышала, как Арарат глухо выругался и стал отплевываться. Жбан с молоком в темноте плавно поднялся над его головой и щедро пролился на лицо и за шиворот расшитого камзола.
Утром я спустилась в гостиную с небольшим саквояжем. Облаченная в темно-бордовый костюм и шляпку с вуалью, я походила на скорбящую деву. Весь мой горделивый стан выражал жертвенность и готовность к подчинению.
Бергард увидел меня первым. Братья как раз возвращались с тренировки, потные и усталые. Как раз то, что требовалось.
– Влада, ты куда-то собираешься? – хмуро спросил младший, останавливаясь и впиваясь в меня взглядом.
Я продолжила молча спускаться по лестнице и, когда мои ножки коснулись мраморного пола, кивнула.
– Я готова, – последовал ответ.
– К чему? – братья с утра не отличались сообразительностью.
Я демонстративно поставила саквояж на пол, и из моей груди вырвался тяжелый вздох.
– К заточению и отлучению от цивилизации на целых триста шестьдесят пять дней. Я слышала, что даже судьи в округе не всегда назначают столь жестокое наказание за проступки мошенников. Обычно ограничиваются штрафами. Но в моем случае суда не было. Защитника нанять мне тоже не позволили. Поэтому ввиду моего нежного возраста и кроткого нрава, я повинуюсь грубой демонической силе старших.
