— Вот еще. Ты и от прошлой работы не отошла, вон, бледная какая, — возмущаюсь я. — Нет уж. И мы, вообще-то, семья, если ты забыла.
Про себя добавляю: если откажусь, Рокотов и меня уволит, и, чего доброго, за маму возьмется. С него станется. Ну нет. Я все решила, и будь что будет.
Следующие часы до самолета проходят, словно в тумане. Вот я раскладываю маме лекарства в таблетницу, беру с нее обещание писать каждый день, звонить вечерами.
Вот мчусь к себе, собираю вещи, падаю на диван и забываюсь тревожным сном. Мне снится безлицый режиссер. У него вместо головы дымка, но голос… Пробирает до мурашек. Он орет на меня, орет. Тут же рядом появляется Рокотов, гремит: «Сделай все по высшему разряду, иначе…»
А затем на меня толпой нападают невесть откуда взявшиеся модели. У каждой в руке камень, и они бросают их в меня один за другим. Один попадает в правое плечо. Ай, как больно-то!
Тут я и просыпаюсь. Оказывается, умудрилась отлежать руку, и теперь ее покалывает болючими мурашками.
Смотрю на часы: фух, не проспала.
Через несколько часов смотрю на землю из иллюминатора самолета. Правда, оценить по достоинству эти виды все равно не получается, меня изнутри съедает тревога. Вгрызается, сволочь, изо всех сил, хрумкает со смаком.
Я с силой мотаю головой и начинаю повторять по кругу только что придуманные аффирмации: у меня все получается, я хорошо справляюсь!
Помочь не помогает, но хоть отвлекает.
В аэропорту меня встречают и сразу везут на квартиру. До первого разговора с режиссером остается совсем немного времени, и я мандражирую все больше. Интересно, будет только он с помощником? Ох, пусть будут только они. Мне и их хватит с головой.
Хм… Надо ли им сразу признаваться в том, что я не модель? Или нет? Наверное, лучше сразу. Они в любом случае поймут все сами. Невольно втягиваю голову в плечи, представляя их реакцию на мои неумелые попытки позировать.
А что, если Рокотов тоже пожалует?
«Только не это», — стону про себя.
Я ерзаю на заднем сиденье машины, и в итоге решаюсь позвонить Ирине и спросить, не планирует ли его величество Рокотов посетить сегодня студию. За спрос денег не берут, так? Вдруг она в курсе.
Вот сейчас успокоит меня, скажет, что генеральному не до меня. Мне сразу станет легче. Только режиссер — это всяко лучше, чем набор «режиссер+генеральный».
Набираю ее номер.
— Добрый день, Кира, — вежливо здоровается Ирина и отвечает на мой вопрос: — Максим Романович действительно планирует сегодня заглянуть в студию, но я не знаю, когда именно.
— Спасибо.
Кладу трубку, и сердце летит в пятки. Пульс ускоряется до немыслимого числа, и я никак не могу унять нервную дрожь.
Водитель видит, что у меня трясутся руки, и помогает мне поднять вещи.
В моей съемной квартире чисто и уютно. Сделан свежий ремонт, еще и большая кухня. Я могла бы порадоваться, не виси у меня над головой дамоклов меч в виде Рокотова. Более того, даже не замечаю, когда уходит водитель.
К нужному времени я собираюсь, мерю зал шагами в ожидании, то и дело поглядываю на висящие на стене часы. А стрелки, будто назло, двигаются вперед с черепашьей скоростью.
В горле пересыхает, и я топаю на кухню, залпом выпиваю стакан воды. И еще. Жаль, нет валерьянки, я б хряпнула.
Вскоре звонит водитель, и мы наконец-то едем по назначенному адресу. Он пытается со мной поговорить, но я отделываюсь короткими фразами, и в итоге он оставляет меня в покое.
