– Прошу вас, сэр, простите Вилли. Он очень… энергичный, но дружелюбный.
А пес тем временем вытягивал шею в надежде все-таки дотянуться мордой до «нового друга». Элиза знала, что Вилли всего лишь хотелось лизнуть гостя, но ведь тот мог подумать, что пес собирался его укусить… Ох, пожалуй, он так и подумал, потому что в ответ на старания Вилли отпрянул и отступил. Элиза крепко обняла пса за шею, чтобы тот не лез к гостю со своими «любезностями».
А незнакомец вдруг улыбнулся и сказал:
– Что ж, вы меня успокоили.
И голос у него оказался очень приятный – в меру низкий и прекрасно поставленный. Кроме того, было ясно, что перед ней потомственный аристократ. Впрочем, не только голос выдавал его принадлежность к высшему обществу. И рост, и осанка, и одежда – он был всем хорош. И лицо – не исключение. По правде сказать, таких красавцев Элизе еще не доводилось встречать. Его темные, зачесанные назад волосы слегка завивались, и при этом черты лица были на редкость правильные – словно позаимствованные у античных статуй.
Но лучше всего были глаза. Именно эти глаза заставили ее с особой остротой почувствовать, какой она перед ним предстала: растрепанной, грязной, с мокрым псом на руках и в насквозь промокшем фартуке. Глаза его насмешливо поблескивали, и в них проглядывало некоторое любопытство, а чуть приподнятая бровь, пожалуй, свидетельствовала о том, что он мысленно смеялся над ней – прямо-таки умирал от смеха!
И тут с Элизой случилось именно то, что всегда случалось в присутствии красивого мужчины, – она онемела от смущения. Язык ее словно прирос к нёбу, лицо сделалось пунцовым, и она как будто со стороны услышала собственное дурацкое хихиканье. А ведь она должна была представиться! Должна была извиниться. И должна была сказать что-нибудь остроумное, на худой конец – вежливое, но она лишь глупо хихикала, с каждым мгновением все острее ощущая неловкость и стыд.
– Элиза, что происходит? – внезапно послышался голос отца.
О боже!.. Девушка с трудом оторвала взгляд от таинственного джентльмена и, повернув голову, увидела на верхней площадке лестницы отца – весьма недовольного.
– Вилли убежал от меня после купания, – пробормотала она.
Эдвард Кросс строго посмотрел на пса. Вилли же при виде благодетеля, скармливавшего ему бекон, восторженно взвизгнул и завилял хвостом.
– Лорд Гастингс, это моя дочь Элизабет, – сказал Кросс. – Элиза, это граф Гастингс.
Граф? Девушка потупилась, присела в реверансе и смущенно пробормотала:
– Приятно познакомиться, милорд.
– Взаимно, мисс Кросс, – с поклоном ответил визитер, во взгляде его при этом не осталось и следа от прежней добродушной насмешливости.
– Я, пожалуй, отведу Вилли в сад, – сказала Элиза. – Прошу меня извинить, милорд.
Она попыталась еще раз присесть в реверансе с Вилли на руках, но едва не потеряла равновесие, резко развернулась и бегом устремилась в коридор. Луиза тотчас же догнала ее и протянула ей полотенце. Элиза уговаривала себя, что злится на горничную напрасно, что Луиза не виновата в случившемся. Ведь не по вине же горничной кухарка в самый неподходящий момент распахнула дверь. Во всем виноват Вилли, он один. Но, с другой стороны, именно благодаря Вилли ей довелось познакомиться с красивым и обходительным джентльменом. Жаль только, что знакомство это состоялось в тот момент, когда она была одета как поломойка. К тому же от нее воняло мокрой псиной…
