Разумеется, леди Генриетта не столкнется ни с чем подобным – этим и объяснялось ее горячее желание принять участие в том, что, по мнению Элизабет, было лишь жалким фарсом. Хотя кто знает?.. Будь с ней рядом сестра, она, возможно, воспринимала бы все иначе, в более радужных тонах.
– Надеюсь, леди Генриетта получит истинное удовольствие от сезона, – сказала Элиза.
– Уверен, что так и будет. Вы тоже получили удовольствие от сезона?
Элиза раскрыла рот, – но ничего путного на ум не шло. Боже, как выразить то, что она думала, и при этом не выглядеть человеконенавистницей или жалкой неудачницей, на которую ни один кавалер не взглянет?
– Мне нравится театр, – осторожно ответила она, – а балы не очень. – Взмахнув рукой, она с ироничной усмешкой добавила: – В свое время меня так утомили балы и праздники, что сейчас я предпочитаю проводить время в узком кругу самых близких друзей.
– Лучшей компании, чем близкие друзья, не существует в природе, – с улыбкой согласился Хью.
– Я также люблю тихие домашние вечера, – продолжила Элиза. – Люблю читать, а также играть на фортепиано – особенно, когда папа дома, – но он часто приходит очень поздно, когда я уже сплю. Когда же он вечером дома, у меня всегда праздник.
– Э… да, конечно, – кивнул граф.
Элиза же крутила в пальцах чашку. Безопасные темы для разговоров закончились. О чем теперь заговорить?
– А вы уже окончательно решили, что будете вести дела с отцом? – спросила она, не придумав ничего лучшего.
Брови графа поползли вверх, и он замер с чашкой у рта.
– Простите… что вы сказали? – Спросил он наконец.
Элиза готова была сквозь землю провалиться. Пытаясь разрядить ситуацию, она с улыбкой пояснила:
– Папа сказал, что во время ужина вы с ним еще не решили все окончательно, и я подумала… Простите, это не мое дело, и я не должна была…
– Нет-нет, я прекрасно вас понимаю, – перебил граф, вонзившись в нее взглядом. – Я понимаю ваш интерес, мисс Кросс.
Руки Элизы дрожали, и она, поставив чашку на стол, переплела пальцы.
– Я просто хотела заверить вас, милорд, что папа совсем не такой жесткий, как иногда кажется, но очень хочет быть первым во всем и любит побеждать. Для коммерции это полезное качество, и его компаньоны, как правило, остаются довольны сотрудничеством.
Меж бровей графа появилась тонкая складка. Тоже поставив чашку на стол и отодвинув блюдо с сандвичами, он спросил:
– Ваш отец говорит с вами обо всех своих делах?
Увы, слишком поздно Элизабет вспомнила о том, что миссис Берни, ее компаньонка на один сезон, безуспешно пыталась ей втолковать. Аристократы считали вульгарным говорить о деньгах, и все связанные с деньгами темы являлись для них запретными. К тому же она, была женщиной, а мнение женщин по денежным вопросам никого не интересовало. И сейчас ей казалось, что лицо у нее вот-вот вспыхнет в прямом, а не в переносном смысле.
– Нет, милорд, – пробормотала она, – я… мне только хотелось знать…
– Хотелось знать? – Граф откинулся на спинку стула, глядя на нее как-то очень странно. – Должен признаться, мне трудно было на это решиться. Ваш отец – человек требовательный во всех отношениях.
– Нет-нет, он… Вообще-то отец довольно жесткий в коммерческих делах, но он очень добрый и любящий родитель.
Граф с горечью усмехнулся уголком рта и произнес:
– Я не знаком со второй его стороной.
– В том-то и дело! – Элиза от волнения подалась вперед, чуть не свалившись со стула. Ей надо было во что бы то ни стало исправить свою чудовищную ошибку с выбором темы. – Он очень щедр к тем, кто в чем-либо нуждается. Мои школьные подруги всегда здесь желанные гости, и он любит их почти так же, как если бы они были его дочерьми. И это очень кстати, потому что Софи – сирота, а Джорджиана – почти сирота. Он сделает все возможное – только бы с ними не случилось ничего плохого.
