— Сорок штрафных баллов, леди Сауронд, за нарушение правил. И десять штрафных баллов за вашу работу. Сядьте.
Класс потрясённо ахает. Микела опускается на стул. Её лицо и уши горят красным.
— Что касается вас, леди Клири, — ректор подходит вплотную ко мне.
Я упираюсь взглядом в его тёмно-серый шёлковый жилет под камзолом. Смотрю на его строго сомкнутые губы. Инстинктивно облизываю свои. Моргаю. Напряжение в воздухе растёт.
— Двадцать баллов за проверочную работу, — его рука с тёмно-серым перстнем высшего тёмного ложится на мой комментариус. В воздухе повисает пауза. Неужели, это всё? Наказания не будет? — И десять штрафных баллов за запрещённые подсказки другому адепту.
Бросаю полный ужаса взгляд на свой комментариус. Он вспыхивает красным. Да так и горит! Не тухнет!
По классу проходит шёпоток. Некоторые привстают со своих мест. Некоторые вытягивают шеи, чтобы получше рассмотреть редкое зрелище.
Сто штрафных баллов набраны. Теперь мне прямая дорога домой.
Ректор хмурится и тоже смотрит вниз. Не похоже, чтобы он ожидал того, что случилось. Берёт в руки мой комментариус. Пролистывает. Нет, это не ошибка, увы.
Снова смотрит на меня. Между бровей знакомая складка. В глазах вопрос.
Спрашивает так тихо, что слышу только я, да, возможно, ещё Микела:
— Когда только успела? — в его глухом голосе искреннее удивление. И правда не знал, что я хожу по краю?
— На зельеварении, — шепчу, сцепляя перед собой кончики пальцев. Нижняя губа дрожит от обиды.
— Что ж, — его голос меняется. Снова холодный и чужой. — Это многое упрощает. Леди Клири, соберите ваши вещи. Проследуйте в приёмную. Согласно Уставу, с этой минуты вы отчислены из Академии Стихий.
— Нет, — поднимаю подбородок и выдерживаю его взгляд.
— Нет? — его левая бровь поднимается и возвращается на место.
Для убедительности мотаю головой:
— Нет, я не согласна. Я хочу погасить штрафные баллы, — киваю в конец кабинета. — В красном углу.
В классе поднимаются шум и возня.
— Тихо! — рявкает ректор, чуть повернув голову, и все послушно смолкают.
Он скрещивает руки на груди и прищуривается:
— То, о чём вы просите, больше не применяется в нашем учебном заведении.
— Пятьдесят первый пункт Устава, — парирую я. — Если он не применяется, это не значит, что он отменён. Он действует до сих пор. И я требую, чтобы он был применён ко мне!
Разворачиваюсь и иду в сторону красного угла. Делаю глубокий вдох, набираюсь решимости, сжимаю кулаки и делаю шаг.
Деревянный помост под моим башмачком выдаёт жалобный скрип. Поворачиваюсь вокруг своей оси и решительно смотрю исподлобья на ректора.
Кажется, сейчас тот момент, когда даже ему сложно скрывать свои истинные эмоции под маской холодного безразличия. Мне даже на миг чудится, что я замечаю тень растерянности на его надменном лице. Но уже в следующий миг его самообладание восстановлено.
— Что ж, — роняет он лениво, неспешно направляясь к своему столу. Опирается ладонями о спинку преподавательского кресла, сжимает её до побелевших костяшек. — Патрик, сбегайте-ка в приёмную и принесите то, что просит леди Клири. Розги.
Патрик послушно соскакивает с места и вылетает прочь из кабинета.
Мигает сигнальный артефакт над дверью: урок закончился. Но никто и не думает сдвинуться со своего места. Ещё бы. Все готовятся вживую увидеть то, что давным-давно стало историей, то, что помнят разве что наши дедушки и бабушки. Наказание розгами.
