При воспоминании о давней боли меня передернуло. Я открыла глаза и покосилась на бутылку вина. За ночь она явно опустеет, а уснуть мне теперь вряд ли удастся: стоит только закрыть глаза, как перед внутренним взором встают языки пламени, пляшущие на обивке диванов, стенах книжных шкафов, а уши закладывает от криков заживо горящих слуг, воя собак на заднем дворе и истошного вопля матери "Демоны бы тебя побрали!".
***
Проснулась от того, что дождь барабанил по стеклу. Голова побаливала, небо еще темнело, а солнце, едва поднявшееся над горизонтом, почти не пробивалось сквозь пелену темных туч. Поворочавшись в кровати, поняла, что уснуть уже не смогу, и, собрав в кулак всю силу воли, откинула теплое одеяло.
По телу прокатился неприятный холодок, и я тут же спряталась от него под вязаную кофту. Натянула штаны, заварила бодрящие травы, и пока импровизированный чай остывал, выползла в умывальню, чтобы освежить лицо.
Старалась усиленно гнать воспоминания о прошлом вечере, о странном божестве с эксцентричными вкусами, потому прислушивалась к щебетанию первокурсниц, которые вертелись перед большим зеркалом.
— Я слышала, что он красавец. К тому же граф, вроде бы, — сказала одна, кокетливо поправляя локон вьющихся светлых волос.
— Завтра и проверим. У нас пара по этикету как раз первая, — с показной меланхоличностью пожала плечами вторая, хотя в ее черных глазах блестел живой интерес. — Хотя все это странно: зачем потомку знатного рода понадобилось становиться преподавателем в академии?
Значит, пожилому господину Тойле Тирену — преподавателю по этикету, бессменно работавшему в Академии уже лет пятьдесят — нашли-таки замену. Разговоры о том, что он в свои пожилые годы уже с трудом справляется с учебной нагрузкой, ходили давно. И видимо настал момент, когда он решился выбрать себе помощника.
Я мысленно согласилась со скептичной первокурсницей: как правило высокородные богатеи если и выбирали себе какую-то службу, то уж точно не в пыльных учебных кабинетах. Впрочем, может, он и не богат. Обнищавший аристократ, который решил зарабатывать тем, что ему вдалбливали с детства. Впрочем, я надеялась, что у нашего курса преподаватель не изменится. Тойле Тирен хоть и ворчливый старик, но не особенно напирает со своими предметами на тех, кому знания о придворном этикете скорее всего не пригодятся. И безродных студентов вроде меня спрашивает по своему предмету не особенно строго.
Вернувшись в комнату, о новом преподавателе я тут же забыла, погрузившись в размышления р делах насущных. Дождь внушал беспокойство: я надеялась, что до вечера он стихнет, иначе дельце, которое наметилось в нижних кварталах, придется отложить.
За размышлениями и не заметила, как допила отвар, а когда кружка опустела, подхватила сумку, в которую бросила пару прочитанных книг, и направилась в библиотеку.
Просторное двухъярусное помещение с огромными окнами и широким столом в центре обычно пустовало, но сегодня здесь собралось непривычно много народу. Смотрительница библиотеки — высокая пожилая леди из старого обнищавшего рода, фамилию которой я постоянно забывала, с неодобрением поглядывала на студентов поверх стекол круглых очков и кривила тонкие губы.
— Доброе утро, — поздоровалась я, привлекая внимание.
Протянула смотрительнице книги. Она со столь же недовольным видом принялась выискивать мою карточку среди остальных.
