В глазах Грейс мелькнуло веселье. Элизабет слегка позеленела.
– Но это будет выглядеть, как будто меня это волнует, – заметил он.
– А разве нет? – поинтересовалась Грейс.
Томас задумался. Конечно, его гордость задета, но в основном выходка Амелии его позабавила.
– Не слишком, – ответил он и, поскольку Элизабет была ее сестрой, добавил: – Прошу прощения.
Та слабо кивнула.
– С другой стороны, – продолжил он, – я могу просто остаться здесь, отказавшись устраивать сцену.
– Вообще-то сцена уже имела место, – возразила Грейс не без иронии.
Томас снисходительно улыбнулся.
– Вам повезло, что вы единственное существо, которое делает мою бабушку выносимой для окружающих.
Грейс повернулась к Элизабет.
– Меня определенно не уволишь.
– Как бы меня к этому ни искушали, – добавил Томас.
Это было неправдой, они оба знали. Если бы понадобилось, Томас упал бы перед ней на колени, чтобы упросить ее остаться на службе у его бабки. К счастью для него, Грейс не выказывала никакого желания уволиться.
Тем не менее он упал бы на колени, утроив при этом ее жалованье. Каждая минута, которую Грейс проводила в обществе его бабушки, избавляла его от этой утомительной обязанности, что было поистине бесценно.
Впрочем, в данный момент это не являлось его насущной заботой. Его бабушка благополучно пребывала в соседней комнате в компании своих закадычных приятельниц, и он рассчитывал, что ему удастся побывать на вечере и удалиться, не обменявшись с ней ни единым словом.
Другое дело его невеста.
– Пожалуй, мне следует дать ей несколько минут, чтобы насладиться своим торжеством, – сказал Томас, приняв решение. Он чувствовал необходимость продемонстрировать свою власть – какие тут могут быть вопросы? – и не испытывал восторга от идеи, что публика вообразит, будто он очарован своей невестой.
Он не из тех, кто склонен очаровываться.
– Очень великодушно с вашей стороны, – отозвалась Грейс с улыбкой, которая не вызвала у него ничего, кроме досады.
Но он ограничился тем, что пожал плечами.
– Я вообще великодушный человек.
Глаза Элизабет расширились, но она ничего не сказала.
Чтобы женщина молчала? Редкое качество. Возможно, ему следовало жениться на этой сестре.
– Значит, вы намерены уйти? – спросила Грейс.
– Пытаетесь избавиться от меня?
– Вовсе нет. Вы знаете, что я всегда в восторге от вашего присутствия.
Прежде чем он успел ответить на ее саркастическую реплику, он заметил голову, выглянувшую из-за портьеры, отделявшей зал от бокового коридора.
Леди Амелия. Не так уж далеко она ушла.
– Я приехал, чтобы танцевать, – заявил он.
– Вы терпеть не можете танцы, – возразила Грейс.
– Ничего подобного. Я терпеть не могу, когда меня заставляют танцевать. Это совсем другое дело.
– Я могу найти свою сестру, – поспешно предложила Элизабет.
– Не говорите глупости. Она явно тоже не выносит, когда ее заставляют танцевать. Грейс составит мне компанию.
– Я? – удивилась Грейс.
Томас сделал знак музыкантам, сидевшим в передней части зала. Они мигом подняли свои инструменты.
– Вы, – ответил он. – Вы же не думаете, что я стал бы танцевать с кем-нибудь другим здесь?
– Вы могли бы пригласить Элизабет, – предложила она, следуя за ним в центр зала.
– Вы, наверное, шутите, – промолвил он. Судя по цвету ее лица, на которое так и не вернулись краски, леди Элизабет Уиллоуби еще не пришла в себя после того, как ее сестра повернулась и вышла из зала, и, вероятно, упала бы в обморок от усилий, связанных с танцами.
