Невеста из Холмов - страница 2

Легенды ши полнились сюжетами о паттеранах. О том, как предупредил героя о коварном враге спрятанный среди торжественного мирта аконит – «опасность», как расстроил свадьбу развернутый вниз фиалковый – «отвергнутая любовь» – букетик в венке из омелы. А был бы развернут вверх – ничего бы не случилось, «отданная и разделенная любовь».

Эшлин наблюдала, как легкий вьюнок оплетает дубовые листья, подчиняясь почти незаметным движениям пальцев. Мать выждала немного и продолжила:

– Я понимаю, что клятвы надо блюсти. Но старейшины не зря говорят, что есть случаи, когда разрешены послабления, если клятва приносит страдания твоей семье. Достань свой Кристалл, девочка. Я разрешаю.

Эшлин вздрогнула, когда мать, отложив готовый паттеран на льняную скатерть, провела пальцем по черной обсидиановой шкатулке, стоявшей неподалеку, на возвышении. В такие на время клали Кристаллы тяжело провинившихся ши – обсидиан полностью перекрывал связь между Кристаллом и его хозяином. Ши мог сделать это и сам, добровольно беря наказание за известный ему проступок. Именно этот обычай помог Эшлин скрыть, что Кристалла у нее больше нет. Родители легко поверили, что упрямая и гордая дочь решила сама себя наказать за что-то, о чем не хочет рассказывать.

Ненависть к необходимости врать помогала врать уверенно.

– Нет. Это трусость, – нахмурилась Эшлин, сжимая кулаки. – Если ты дал клятву чего-то не делать, ты не сделаешь этого и перед лицом смерти. Иначе к чему такие обеты?

– Есть важное для твоего клана, девочка, – мать подхватила две незабудки, веточку березы и стебель наперстянки, раздумывая, каким образом будет лучше их соединить.

– Я справлюсь так, – легко выглядеть решительной, но сложно быть ею, когда внутри все сжимается, а слова, которые ты повторяешь, сливаются в одно, будто заклинание – мама, неоткрывайнеоткрывайнеоткрывай…

Откроет – и увидит, что Кристалла нет. И что тогда?

– Это опасно не только для тебя, но и для Мэдью, – голос матери стал звонче, наперстянка под ее руками хрустнула, теряя несколько цветков в нижней части.

– Скажешь, что я не удержу Кристалл те мгновения, которые полагаются?

Эшлин шагнула ближе к напольному подсвечнику и провела над ним несколько раз рукой, рассекая пламя. На светлой коже проступили алые полосы. Такие же бывают от холодного железа – огонь жжет ши слабее, железо сильнее.

– Эшлин! – мать уронила недовязанный букетик, и веточки разлетелись по полу. – Перестань же!

– Не сомневайся во мне, мама. Хватит тех сомнений, которыми я сама себя связываю!

Ройсин поджала губы и принялась собирать с пола ветки. Пожалуй, теперь она будет молчать до самой церемонии – чтобы не поссориться сильнее и подчеркнуть свое недовольство упрямством дочери. Одиночество жгло в носу и наливалось комом в горле. Оно пахло сырым ветром в скалах.

Маленькая ложь тянет за собой еще одну и еще. Хотелось просить прощения. Обнять маму – скупая на объятия сама, Ройсин никогда не отталкивала близких. Но никто не должен знать, что в обсидиановой шкатулке пусто.

Кристалла Души Эшлин из семьи Муин рода Ежевики нет в этом мире.

Один дурной человек взял и сделал из него игрушку. И теперь девушка-ши хуже ребенка. Нет, хуже калеки – ребенок вырастает, а Эшлин вернет себе Кристалл или останется такой навсегда. Не владеющей своей магией. Почти лишенной ее. Пустоцветом.