– Не мели чепухи. Мы с ним уже обо всем договорились.
– Ну? – с жадной настойчивостью спросила Ольга. – И что он тебе оставит?
– Приятные воспоминания о себе! – сделав красивый пас руками, ответила Мила. – Ничего он мне не оставит, так что расслабься. И я дала ему слово, что не буду с ним бодаться.
– Да… Если ты дала слово… Твое слово – кремень. Орехов знает об этом лучше других. Значит, у него мотива нет.
– Да ни у кого нет! – с досадой сказала Мила. – Неужели ты и в самом деле могла подумать на Орехова?
– Мало ли… – туманно возвестила Ольга. – Таинственность убийствам как раз придает скрытый мотив. Что, если за годы супружества он тебя так возненавидел, что не может спокойно спать? Хочет стереть тебя с лица земли – и баста!
Ольга наклонилась вперед и сделала страшные глаза. Очередная сигарета смердела в ее руке, отсылая к потолку сизые струи дыма.
– Судя по выражению лица, тебе подобное желание хорошо знакомо, – иронически заметила Мила. – И который по счету муж возбудил в тебе такие чувства?
– Третий. – Ольга откинулась назад и сделала очередную длинную затяжку.
– Бедный Николай, конечно, не знает, до чего ты бываешь кровожадной.
– Зачем ему знать? – пожала плечами Ольга. – Ему-то уж точно ничего не грозит. Четвертый муж, дорогая, – это настоящее лекарство от прежних разочарований.
– Подожди, я запишу.
– Ты все смеешься? Тебя едва не пристрелили на балконе редакции, а ты смеешься!
– Слушай, а что, если все это организовал Алик Цимжанов?! – внезапно воскликнула Мила. – Или его ревнивая жена Софья?
– Думаешь, Софья так достала Алика ревностью, что он решил тебя пристукнуть? Чтобы ей не к кому было ревновать?
– Да, глупо, – согласилась Мила. – Обычно в таких случаях убивают жен, а не…
– Ну, договаривай, договаривай! – предложила Ольга, щурясь от дыма. – А не… Ты хотела сказать: а не любовниц, не так ли? Значит, у тебя с Аликом наконец-то роман? После стольких лет любезной обходительности и близкой дружбы?
– У меня ведь есть Гуркин, – возразила Мила. – Хотя именно сегодня Алик заговорил насчет того, что неплохо было бы наплевать на обходительность и сблизиться окончательно. Он даже поцеловал меня.
– И как? – заинтересовалась Ольга.
– Перед этим в меня как раз выстрелили в первый раз. Поэтому я ничего не почувствовала.
– Значит, Алик не для тебя, – с сожалением сказала Мила. – Будь у тебя к нему склонность, ты бы на пулю даже внимания не обратила. У меня так с Николаем.
– Уж этот твой Николай! Неужели ты не видишь, какая это крыса? – не удержалась Мила. – Мужик нигде не работает, живет за твой счет. Отлично устроился, ничего не скажешь!
– У него проекты! – кинулась защищать Ольга своего четвертого. – Он делает все, что может! Скоро будет отдача.
– Да-да, жди больше! Да он просто лодырь, твой Николай!
– Ты твердишь это всякий раз, как его увидишь. И напрасно. Николай озабочен завтрашним днем.
– Конечно. Его отоспавшаяся физиономия, исполненная тревоги о завтрашнем дне…
– Тс-с! Что, если он услышит?
– Да хрен с ним.
– Зачем ты чернишь его в моих глазах? – рассердилась Ольга.
– Затем, что мне надоело скрывать свои истинные чувства. Первых трех твоих мужей я терпела молча. Сейчас мое терпение иссякло. Считай, что Николаю не повезло.
Ольга прикончила сигарету, делая короткие отрывистые затяжки. Вся ее поза демонстрировала обиду. Потом ее мысли снова переключились с мужа на сестру.
