Женя усмехнулся, а Саша надул губы:
— Ну, раз уж вы в дельных советах со стороны не нуждаетесь, я удаляюсь. Жень, а тебе бы у братца своего поучиться. Вон, уломал её за минуту, а ты неделю её окучивал.
Не знаю, кого из нас Саша хотел задеть этой фразой, но, судя по его физиономии, он добился того эффекта, на который рассчитывал. Он улыбнулся своей фирменной улыбочкой «а-ля гиена» и, не став дожидаться лифта, проворно поскакал по лестнице как горный козёл.
Я шумно выдохнула, захлопнув входную дверь, и обратилась к Жене:
— Пойдём, расскажешь мне, что из себя представляет твоя невеста.
Я плюхнулась в своё любимое кресло в углу комнаты, а Женя сел на диван, держа спину неестественно прямо, будто проглотил кочергу, и положив руки ладонями вниз на колени. «Ротики на замочки, ручки на коленки» — почему-то вспомнилась мне любимая фраза детсадовской воспитательницы. Я терпеливо ждала, Женя всё никак не мог собраться с мыслями. Наконец, он выжал из себя:
— Она красивая, умная, у неё хорошее образование…
Я слушала и кивала головой:
— Так, красный диплом, престижный вуз, пока всё хорошо, даже выдумывать ничего не надо.
— … без вредных привычек, — продолжил Женя.
— Это несложно. День не курить и не пить пиво в моих силах.
— … прекрасно воспитана, — Женя покосился на меня.
— Здесь тоже поставим галочку.
Брови Жени поползли вверх.
— Что не так? У меня превосходное воспитание. Или ты в этом сомневаешься? Ничего, в субботу ты сам во всём убедишься. И только попробуй мне потом заявить, что с моим воспитанием что-то не так.
— Звучит как угроза, — пробормотал Женя.
Весь остаток вечера я пыталась получить хоть какие-то сведения о его семье, чтобы подобрать нужный образ. Женя же твердил как заезженная кассета, что у него самая обычная семья и самые обычные родители, и что я им обязательно понравлюсь.
Мы сидели с Женей на заднем сидении такси, медленно продвигаясь по пробкам туда, где скоро должен был развернуться весь этот фарс, стать участницей которого я так неосторожно согласилась. Несмотря на то, что уже был конец мая, из-за срывающегося дождя и резкого порывистого ветра было довольно прохладно. Побоявшись, что вечером я замёрзну в лёгком платьице, я захватила с собой светлый льняной пиджачок, который теперь лежал на моих коленях. С Женей говорить мне не хотелось, поэтому я воткнула в уши наушники и, сделав громкость на полную, откинулась на сидение и закрыла глаза. Через некоторое время, я почувствовала, что Женя трясёт меня за плечо. Я вытащила из уха наушник и вопросительно посмотрела на Женю.
— Что ты слушаешь?
— Музыку.
Женя закатил глаза, не удовлетворённый моим ответом.
— Если хочешь, чтобы я настроилась на нужный лад, просто оставь меня в покое. И не мешай мне вдохновляться.
Неожиданно Женя выхватил наушник и, придвинувшись вплотную ко мне, поднёс его к своему уху.
— Это же «Расмус», — недовольно поморщился он. — Боюсь себе представить, на что тебя это может вдохновить.
Теперь уже я закатила глаза:
— Не переживай, я не стану втыкать перья в волосы и скакать как бешеная по гостиной в твоём доме, если ты об этом.
Я снова откинулась на сидение, впав в полудрёму, и незаметно для себя уснула. Когда я проснулась и бросила взгляд в окно, то с удивлением заметила, что вместо оживлённых городских улиц за окном зеленели поля.
— Куда ты меня везёшь? — мной завладело лёгкое беспокойство, может, он завезёт меня сейчас как старую дворовую собаку в ближайший лес и оставит на съедение шакалам, выбрав такой изощрённый способ мести за все причинённые ему обиды.
