Мне было проще всех вылечить своим действенным способом, но я не могла, это было равносильно самоубийству.
— Эббет, хватит мечтать, действуй! — крикнул мужчина.
Но я не могла выбрать того, на ком буду испытывать свое зелье. Кто будет первым? Вот этот мужчина, который кормит свою семью? Или может быть женщина, которая растит детей, или старушка, которую обожают ее внуки? Как я могла выбрать какую-то из этих жизней? Нет, этот выбор всегда будет на моей совести, его будет ничем не смыть.
Единственный верный способ проверить зелье — проверить его на себе. Я залпом опрокинула в себя пузырек под недоуменный взгляд ректора. Он был бы рад меня остановить, но не смог.
— Дура! — крикнул он, совсем не по-ректорски, — Эббет, ты с головой не дружишь?
Я прислушалась не к словам Монте, а к своим ощущениям, именно они волновали сейчас меня больше всего. Легкое тепло внутри меня было приятным, оно словно обволакивало все внутренние органы, умирать и биться в предсмертной агонии я пока не собиралась. А значит, мгновенная смерть от него никому не грозила.
Ректор подозвал одного из будущих выпускников лекарского факультета.
— Дрен, сканируй Эббет! Что скажешь?
Студент внимательно на меня посмотрел внутренним взглядом. Этому как раз учат на пятом курсе.
— С Эббет все в порядке, нет никаких необратимых изменений, угрожающих ее жизни и здоровью! — констатировал он.
—Теперь иди и свое зелье дай больным! — скомандовал взбешенный моим поступком ректор.
Сейчас я с чистой совестью могла это сделать. Первым оказался рослый мужчина, я осторожно влила зелье ему в горло под пристальным взглядом всех свободных студентов-лекарей. Пришлось ждать около минуты, прежде чем мы увидели эффект от него. С трудом мужчина открыл глаза и мутным взглядом окинул нашу компанию. Затем закрыл глаза снова.
— Что с ним? — испуганно спросила я.
— Он спит, яд постепенно уходит из организма, но это требует много сил, — ответил Дрен.
Студенты взяли себе по несколько пузырьков и пошли лечить остальных больных. Одной из последних подошла Бригитта. Девушка питала ко мне не самые лучшие чувства, и признаться, что мое зелье спасет сотни жизней, она не могла.
— Молись, чтобы оно сработало как надо, а то я быстро натравлю на тебя патруль, — пригрозила она.
Так хотелось сказать ей в лицо что-то очень обидное, но не было времени на склоки.
Пациенты один за одним приходили в себя. Им было еще очень плохо, но действие яда купировалось противоядием, а специальные компоненты в составе зелья очищали кровь больных. Но до полного выведения яда было еще далеко. Должно было пройти не менее суток, чтобы говорить о полном выздоровлении жителей деревни.
Пока не у кого не возникало вопросов, почему из всех обитателей села только небольшая семья из матери и дочери не оказалась в университетском лазарете. Но в таком аврале, который сейчас творился в университете, никто ничего не замечал.
Я работала наравне со всеми. Мы зафиксировали укус каждого пациента — это помогло бы темному патрулю разобраться в том, что же все таки приключилось. Но одно я знала точно, разрыв произошел не просто так, за этим стоял человек.
Нужно было все рассказать Генералу. Но я не находила его среди тех, кто был в зале. Темный патруль исчез, как только доставил всех раненых к нам.
Несколько раз я оглядывала зал в поисках Дорана Монте, но его нигде не было. Да и Гномиона я потеряла во всей этой нервотрепке.
