– Говори, – сказал он, и его голос прозвучал твёрдо, но без резкости.
Я сжала пальцы, стараясь унять дрожь. Это было труднее, чем я думала.
– Вы… вы не получите того, чего ожидали, – произнесла я, не смея поднять глаза.
– Что? – переспросил он, в его голосе мелькнуло недоумение.
Я глубоко вдохнула, чувствуя, как по спине стекает холодный пот. Эти слова, которые я держала в себе столько лет, казались слишком тяжёлыми, чтобы произнести их вслух. Но я должна была. Лучше сразу, чем жить в постоянном страхе, что правда выйдет наружу позже.
– Я не девственница, – тихо, почти шёпотом, произнесла я.
Комната наполнилась оглушительной тишиной. Воздух стал ещё гуще, будто вытеснял всё остальное. Я осмелилась поднять взгляд и встретилась с его глазами. В них сначала было недоумение, почти шок, а потом… потом пришло осознание. Я увидела, как это слово – «не девственница» – пробилось сквозь его мысли и ударило в самое сердце.
Он медленно выпрямился, словно не верил своим ушам.
– Что ты сказала? – его голос был низким, хриплым, но в нём уже начинала закипать ярость.
– Я не девственница, – повторила я, чувствуя, как голос предательски дрожит.
Его глаза вспыхнули. Он вскочил с кресла, резко, так, что я невольно вздрогнула. Его взгляд был холодным, острым, как лезвие ножа.
– Ты шутишь? – рявкнул он. – Это какая-то шутка?
Я покачала головой, чувствуя, как по щекам бегут горячие слёзы. Я не могла смотреть на него. Мне было слишком больно видеть, как его лицо искажает гнев.
– Как ты могла? – продолжал он, переходя на громкий, резкий тон. – Как ты могла так меня опозорить? Кто он? Кто тот, с кем ты легла до свадьбы?
Я прижала ладони к груди, чувствуя, как сердце вот-вот выскочит из груди. Но я не могла ответить. Я не могла назвать имя.
– Ты понимаешь, что ты сделала? – его голос гремел, заполняя всю комнату. – Ты – моя жена. Тебя выбрали, чтобы принести мир. Чтобы быть символом чести. А ты… Ты просто обесчестила меня и всю мою семью!
Я закрыла глаза, стараясь не разрыдаться. Его слова били больнее, чем я могла представить. Но что я могла ему сказать? Что мне было тринадцать, когда это случилось? Что у меня не было выбора? Что я всю жизнь несла это в себе, боясь даже намекнуть кому-либо?
– Отвечай! – его голос прорезал воздух. – Я хочу знать имя. Кто он? Кто разрушил твою чистоту?
Я покачала головой, сжав руки так сильно, что ногти впились в кожу.
– Это не важно… – прошептала я, но он рявкнул, перебив меня:
– Не важно?! Ты смеешь говорить, что это не важно?! Ты понимаешь, что это значит для меня? Для моей семьи?
Его гнев был настолько сильным, что мне казалось, он раздавит меня. Я сделала глубокий вдох, собрав все силы, чтобы сказать хоть что-то.
– Это было… – начала я, но голос сорвался. – Это было не по моей воле.
Он замер. На мгновение комната снова наполнилась тишиной. Его гнев чуть угас, сменившись чем-то другим. Потрясением? Шоком? Он смотрел на меня, словно пытался понять, о чём я говорю.
– Что ты имеешь в виду? – его голос стал ниже, но всё ещё был полон напряжения.
Я опустила голову, чувствуя, как слёзы текут по щекам.
– Мне было тринадцать, – прошептала я. – И это был мой… мой кузен.
Тишина, наступившая после этих слов, была страшнее любых криков. Я не осмеливалась поднять глаза, не знала, что увижу на его лице. Гнев? Отвращение? Или, что хуже всего, полное безразличие?
Я ждала его слов, его реакции, но он молчал. Только его тяжёлое дыхание нарушало эту жуткую тишину. Мне казалось, что это молчание длилось вечность.
