Подошедшие к началу рабочего дня сотрудницы магазина после того, как опознали труп хозяйки, протошнились в туалете и вдоволь наплакались, также дали свои показания следователю. Не забыли рассказать и про первый инцидент, случившийся в салоне три недели назад.
Следственно-оперативная группа в составе оперуполномоченного, двух судмедэкспертов, трех экспертов-криминалистов, кинолога с собакой и самого следователя приступила к работе.
Дело выходило странное. Хозяйка убита с нечеловеческой жестокостью. При этом деньги из кассы не взяты. Дорогая мебель, ноутбук – все целое. Зато разбиты манекены, кроме одного из центральной витрины, который снова исчез.
На первый взгляд, это было похоже на расправу над конкуренткой, которая проигнорировала первый акт устрашения – разбитую витрину и кражу манекена. Но с выводами спешить рано. Максим набрал рабочий номер:
– Старший лейтенант Огнецвет. Я на месте происшествия. Вызовите ко мне сержанта Федотова. Срочно.
Через сорок минут Федотов прибыл. Дознаватель и следователь поздоровались, Огнецвет изложил суть дела. Федотов согласился с мнением Огнецвета, что кража манекена и это убийство как-то связаны между собой, но не корыстными побуждениями. Изложил свои предположения.
Через день, когда получили результаты дактилоскопии, экспертизы, собрали вместе все заявления, рапорты и составили акт расследования, Огнецвет и Федотов снова встретились и надолго засели в кабинете следователя.
По приказу вышестоящего начальства Федотов передал дело о разбитой витрине и краже манекена Огнецвету – хулиганская выходка в свете нового происшествия уже не казалась таковой и теперь представлялась как первая часть продуманной двухходовки, завершившейся убийством. А разбираться с таким серьезным делом – это уже прерогатива следователя по особо тяжким преступлениям.
– Но свадебные платья – это все же не бриллианты и не наркотики, обороты такого бизнеса не столь огромны, чтобы за его делёж размалывать конкурентку до состояния фарша. И почему вешалкой? Не проще ли застрелить или сильно ударить по голове битой, подкараулить и сбить машиной, отравить, наконец? Может, удары нечеловеческой силы были нанесены в состоянии ярости, аффекта? Тогда это больше похоже на сведение личных счетов, – рассуждал следователь. – Но каковы мотивы?
– А может, ссора произошла как раз из-за манекена?! Ведь вы говорите, он снова пропал, – предположил дознаватель, задумчиво покрутил карандаш в руках и продолжил: – Я думаю, это особый манекен, возможно, робот… боюсь показаться вам странным, Максим Николаевич, но я начинаю верить подозреваемому по первому делу парню, который утверждает, что кукла передвигалась самостоятельно…
– Мне давно уже ничего не кажется странным – слишком многое повидал… Но что значит это ваше «возможно, робот»?! И вы это не выяснили?! – спросил следователь, внимательно рассматривая фотографии манекена, приложенные к делу о краже.
– Обижаете, Максим Николаевич! Выяснили, конечно! Просветили, как чемодан в аэропорту! Ни кнопки, ни единого электрического провода! Обычная пустая внутри пластиковая дура! – в чувствах выпалил дознаватель.
– Ну тогда о каком самостоятельном передвижении может идти речь?! Кукловода искать надо, Федотов, а не мистику разводить! – Огнецвет не верил даже в гороскопы, но, не желая выходить из конструктивного русла, продолжил: – К сожалению, видеокамер ни в свадебном салоне, ни на участке улицы близ него не имеется – это бы очень упростило нам расследование.
